— Вас сильно задело, капитан.
— Чертов Тристан с его катаной! Хороший был боец, так ведь?
— Лучший. — В глазах Рен отразилась боль. — Как и Старлинг.
Аэро поморщился, глянув на рану.
— Мощный был удар. Наверное, останется шрам. Давненько никому не удавалось поранить меня.
— Вам точно не нужен врач?
— Точно. Ты, главное, прижимай повязку. Постепенно кровотечение должно остановиться.
Он не хотел говорить — по крайней мере, пока не получит веских доказательств, — что не доверяет врачам. Говоря по правде, он вообще никому больше не верил. Неполадки в симуляции — и гибель двух отличных солдат — произошли вовсе не из–за неисправности компьютера.
Рен тем временем приложила к ране свежие бинты. Дожидаясь, пока остановится кровотечение — и вместе с ним боль, Аэро присмотрелся к помощнице: короткие, слипшиеся от пота светлые волосы, ореховые глаза и… какое–то новое, поразительное и незнакомое выражение лица. Нежность? Если он правильно понимал значение этого слова… Сейчас, наедине с Аэро, Рен словно сбросила маску холодности, которую постоянно носила. Предстала перед ним другим человеком. Эту Рен капитан не знал. Пульс участился, и Аэро ощутил тепло вытекающей из раны крови. Почувствовал прохладные пальцы Рен у себя на плече. В душе у него что–то пробудилось — что–то сильное, не дающее покоя. Испугавшись, что выдаст себя, Аэро призвал на помощь холодный рассудок. К счастью, чувства быстро уступили место кристально чистой логике.
— Неисправность компьютера здесь ни при чем, — тихо произнес Аэро.
Рен встревоженно посмотрела на него:
— Зачем кому–то вмешиваться в настройки симуляции?
— Чтобы убить нас, — просто ответил Аэро. — Или чтобы вывести наш отряд из строя.
— Для чего?
— Чтобы мы не смогли отправиться на разведку на Землю.
— Что ж, им это почти удалось! Погибло двое солдат и… чуть не погибли оба командира. Я уж не говорю о психологической травме. Если все так, значит, на корабле бунт! Кто на такое способен?
— Тот, кто не хочет, чтобы мы стали первыми.
Рен поджала губы — поняла, что Аэро прав.
— Закай? Он выбрался до землетрясения и не застрял в симуляции с нами. И кстати, он эмоционален и психически подавлен. У него есть мотив, мы оба видели, как он обращается со своим оружием.
— Мотив? Проигрыш в поединке?
— Вы его не просто победили, а унизили.
Аэро опустил взгляд. Он ведь сделал это не намеренно, и Рен прекрасно это понимала.
— Я тоже сперва подумал, что виноват Закай: он импульсивен и, может, даже мстителен, но он не интриган. Подобные козни не в его духе. Если он и вовлечен в заговор, то действовал не один. Саботаж планировал не Закай, для него это слишком сложно.
— Значит, замешан кто–то не из отряда.
— И я так думаю. Представь: мы заперты в камерах, включены в симуляцию… любой мог проникнуть в контрольную рубку и скорректировать настройки. Например, командир другого отряда — из ревности, что на задание отправляют не его. Может, он надеялся, что мы, пострадав, отступимся?
— Такое возможно. В казармах зреет недовольство. — Рен немного подумала. — Закай сказал, что, когда он ворвался в контрольную рубку, там было пусто. Нам все равно следует обыскать ее, хотя вряд ли диверсант оставил следы. Признаюсь, у меня дурные предчувствия — боюсь, ниточка заговора ведет на самый верх.
Несколько секунд прошло в молчании, и вот наконец Рен прошептала:
— Виник?
— Я тоже о нем думал.
— Но это ведь лишь догадка.
— Знаешь, я видел лицо Виника, когда Верховный командующий отдавал мне приказ готовиться к высадке, — майор пришел в ярость. Еще до меня дошли слухи, что он мутит воду, убеждает остальных майоров, мол, Верховный командующий выбрал любимчиков.
— Ах он, лживый кусок дерьма! Простите, сэр.
Аэро усмехнулся:
— Я бы и сам лучше не сказал. Впрочем, Виник может быть хоть десять раз лживым куском дерьма, это не делает его предателем. Все–таки есть разница.
— Знаю, — разочарованно вздохнула Рен. — Но помяните мое слово, Виник опасен. У него зуб на вас. Дьявол, да у него всегда был на вас зуб — с тех самых пор, как он узнал, что вы сын Бриллштейна. Виник вас обоих ненавидит.
— Тогда нам следует быть осторожными. Мы еще не знаем, кто зачинщик. Выставим в казармах часовых — и больше никаких симуляций.
— Само собой, — вскинула бровь Рен. — Меня вы больше в камеру не затащите. Что планируете сказать солдатам?
Как хороший командир, она прежде всего — невзирая на обстоятельства — пеклась о благополучии подчиненных.
— Не много, — решил Аэро. — Скажем, что компьютер дал сбой и ведется расследование. Рядовым пока и этого хватит.
— А часовые? Как объяснить вахту?
— Подготовка к высадке.
Рен кивнула:
— Солдаты должны поверить. С жалобой к майорам обращаться будете?
Аэро покачал головой:
— Нет, пока не выясним подробностей. Официальное расследование займет слишком много времени, а наш отряд вылетает сразу, как улягутся бури. Пусть даже… не полным составом. — В горле сдавило, но Аэро через силу договорил: — Наши солдаты готовы, и нельзя, чтобы злоумышленник догадался о наших подозрениях. — Подумав, он добавил: — Кстати, тебе не кажется странным, что эвтанаторы прибыли раньше санитаров?
— Кажется… обычно они являются последними.
— Мне эта мысль не дает покоя, — признался Аэро. — Возможно, это совпадение: вдруг санитары где–то задержались? — Но впечатление было такое, что эвтанаторам не терпелось избавиться от тел. Они словно ждали вызова… если не сказать, готовились к нему.
— Вы считаете, это заговор, сэр? — встревоженно сказала Рен.
Аэро нахмурился:
— Слушай, мне все это нравится не больше, чем тебе, однако прямо сейчас я не могу доверять никому. Кроме… тебя.
Хмурое выражение на лице Рен сменилось легкой улыбкой. Их с Аэро взгляды снова встретились; в напряженном молчании прошла еще секунда, другая… В камере сделалось душновато. Может, так сказывалась на Аэро смерть в симуляции, дезориентация… или это нечто иное? У него сдавило дыхание.
