– Ну что, будешь радеть за Советскую власть?
– Буду – да! – говорил он зло.
Это была его любимая поговорка, за что в народе его назвали «Никита – буду – да!». Имел он хороший крепкий пятистенный дом с баней, овин, сарай со скотом, две лошади, сеялки, плуг, да несколько десятин земли. Хозяйство располагалось в ложбине, недалеко от реки, было у него две лодки, особо полезные в половодье. Жена досталась ему крепкая, работящая, терпеливая, все понимающая. Она родила ему четверых детей: двоих сыновей и двух дочерей. Дети росли послушными, трудолюбивыми, родители воспитывали их в любви к родной земле, Родине.
Детство и юность Николая
Учился Коля в местной церковно-приходской школе. Особых успехов в учебе не проявлял, но отличался усердием и внимательностью. Имел очень красивый твердый подчерк, местный дьякон, преподававший в школе церковную грамоту, доверял ему писать молитвы напоказ. В школе дети изучали Псалтырь, знали наизусть молитвы, а в большие праздники подпевали церковному хору.
Дьякон Никифор был доволен успехами Коли и смотрел на него часто с одобрением, хотя отношения у них не всегда складывались хорошо, так как домашние задания выполнялись не всегда добросовестно. Непослушных дьякон ставил в угол, на соль или на гречку. Было очень больно и обидно отбывать такое наказание, и сквозь слезы доносилось: «Я учил, но не все успел, мать много работы дала по хозяйству».
В отместку, дети придумали на него пасквиль-частушку: «Паки-таки разорвали Никифора собаки, а если б не дьячки, разорвали б на клочки!». Иногда они вполголоса напевали ее прямо в классе, на уроке, за что получали по голове от дьякона линейкой. Было больно, но весело, и это злило дьякона.
В отличие от дьякона, совершенно иное впечатление на ребят производил настоятель местной церкви, отец Александр, к которому Николай относился с большим уважением. В школу он приходил в мантии, был степенный, рассудительный и любил детей. Он учил их словесности, много рассказывал о Боге, Родине, о храбрости и героизме русского народа. Отец Александр знал в совершенстве несколько иностранных языков.
Мать и отец вставали утром очень рано. Мать Ефросинья, наскоро умывшись, затапливала печь, готовила еду всей семье и варево скотине. Отец сразу шел в сарай управляться со скотиной. Особое внимание он уделял лошадям: подкладывал им сена, поил водой, чистил стойла. Были у него две лошади гнедой масти, жеребец и кобыла. По весне они приносили жеребенка, на радость всей семье. Были в хозяйстве корова, бык, свиньи, овцы, куры, гуси, а также сад с плодовыми деревьями и огород за домом. Работы было очень много, но всей семьей за день со всем справлялись.
Управившись с ранней работой, мать будила детей и кормила их завтраком, по обыкновению это была каша в горшке, подовый хлеб, фрукты и овощи. Затем пили по кружке чая с сахаром или березовый квас – по сезону. Закончив с едой, дети получали от матери задание по хозяйству. Если было время учебного года, то дети отправлялись в школу, а работали после школы.
Школа имела для семьи большое значение, поскольку родители были безграмотными и хотели видеть своих детей, умеющими читать и писать. Старшие, Егор и Клава, закончили по 7 классов церковно-приходской школы, Коля – 6 классов, Вера – 5 классов, а дальше учиться не дала война.
В общем, после школы нужно было выполнить родительское задание в зависимости от сезона: дать корм скотине, почистить сарай, прополоть грядки, картошку, наносить воды, дров. Отец давал задание, в основном, своим хлопцам – так он их называл, а иногда говорил: «Мои бойцы».
Если обязаловка была не выполнена, можно было получить трепку от отца, ну а если все сделал, можешь заняться своим любимым занятием. У девочек это были куклы, игры салки-малки, классики. Старший, Егор, был увлечён техникой, тянулся ко всему прогрессивному.
Недалеко от их дома была кузница, где кузнецом был кряжистый и очень добрый мужик по имени Никита, но звали его все «дед кузнец». Он подковывал лошадей, делал подковы, буржуйки, тяпки, мотыги, работал по металлу. Вот к нему-то после домашней работы и направлялся Егор, которому кузнец был очень рад. Надев фартук, Егор брал в руки молот и бил по металлу, который кузнец выхватывал из угля. «Ух! Ух!» – удар по металлу – и искры разлетались по сторонам. Металл плющился, кузнец поворачивал его, и так продолжалось до тех пора, пока от ударов заготовка принимала нужную форму, затем кузнец опускал ее в воду. «Пшш-пшш…», – и получалась то, что задумывали мастера: это подковы, скобы, тяпки и т. д.
– А ну-ка, Егор наддай воздуха! – командовал дед кузнец, Егор крутил колесо горна, огонь в горне разгорался, искры от углей разлетались. Красотища! Прямо фейерверк новогодний! Егор был весь потный, но очень довольный.
Периодически Егор с отцом приводили приводил к кузнецу своих лошадей, чтобы подковать им копыта. Егор умело заламывал ногу лошади, крепил подкову и всаживал гвозди в копыто – все, готово.
Иногда в кузницу приходила жена кузнеца. Это была статная, пышногрудая женщина по имени Стеха, чуть моложе своего мужа. Была у них дочка Акулина лет семнадцати. Принося отцу обед, она с хитрецой поглядывала на Егора. На вечеринках Егор любил водить хоровод именно с Акулиной, они брались за руки и красиво водили. А вот пляски он не любил, хотя смотреть, как пляшут другие, иногда приходилось.
Николай, в отличие от своего брата Егора, всей душой любил свою родную землю, ее просторы и поля, лес и реку, он был творческой натуры паренек. После школы, наскоро справившись с заданием по дому, брал лодку и сплавлялся по реке Навле. Река в середине апреля разливалась, наполнялась талой водой оттаявших снегов. Она выходила из берегов, становясь стремительной и неуправляемой, заливала пойму противоположного берега, все луга, близлежащие леса и кустарники, до самой дороги на станцию – вода простиралась на несколько километров.
В период разлива рабочие заблаговременно разбирали мост и переходы через реку. Те, кто приезжали на станцию и спешили в родное село, ожидали перевозчика на кордоне. Перевозками обычно занимался бывший лесник. Спеша переплыть на своей лодке с одного берега на другой, он иногда покрикивал в пространство: «Перевезу! Перевезу на другой берег!».
Николай, отчалив на лодке от высокого берега, на котором стояло село, ловко перемещался по залитому лугу, по пути частенько брал с бугров зайцев, непонятно как сюда попавших. Зайцы пугливо жались в углу лодки, но в воду прыгать не решались. Коля подвозил их к сухому берегу, где их уже не надо было просить
