Тейт поморщилась и виновато на него посмотрела.
– Извини. Когда я думаю о своей сестре, я быстро прихожу в ярость.
– Я тебя понимаю, – с горечью ответил Линц.
Она нежно сжала его пальцы.
– Я очень сожалею о том, как она поступила с тобой и Шоу, Линц. Я пыталась ее образумить.
Линц кивнул:
– Я ценю это. Я могу простить ее за то, что она бросила меня. Но я не прощу ей, что она бросила Шоу. Я терпеть не могу людей, которые увиливают от своих обязанностей.
По его тону Тейт поняла, что Кари не была первым человеком, который разочаровал Линца.
– Кто еще тебя предал? – спросила она. На красивом лице Линца промелькнуло удивление и раздражение. – Ты не обязан мне отвечать. Мне просто любопытно.
– Это было очень давно, Тейт. До моего знакомства с Коннором. Мой отец бросил меня и маму, когда мне было пять лет. – Линц смотрел прямо перед собой. Его голос стал суровее. – Мы с мамой пошли за рождественскими покупками. Мы купили ему перчатки для гольфа. Когда мы вернулись домой, его уже не было. Он снял все деньги с совместного банковского счета, взял одежду и исчез.
Тейт поморщилась.
– Твоя мать не пыталась его разыскать?
– На его поиски требовались деньги, а у нас их тогда не было.
– Наши истории в чем-то похожи. Мои родители развелись, и мой отец исчез из моей жизни. Он забыл обо мне, когда забеременела его новая жена. После рождения моего единокровного брата, я вообще перестала для него существовать.
Линц пригладил рукой волосы.
– По сути, из нас не должны были получиться хорошие родители.
– Ты отлично ладишь с Шоу, – тихо сказала Тейт и подышала на свои руки. Заметив это, Линц опять засунул ее руку себе в карман.
– Это благодаря Коннору и Джо.
Она решила сменить тему:
– Кстати, Кари всегда была…
– …самовлюбленной эгоисткой?
– Еще хуже, – призналась Тейт. – Мне было восемь лет, когда она стала жить с нами.
– Потому что ее мать умерла? – Линц пожал плечами. – Кари не говорила о своем прошлом и никогда не обсуждала свое будущее. Это была одна из ее привычек, которая сводила меня с ума.
В этом плане Тейт и Кари были похожи. Тейт редко откровенничала о своем детстве и мучительных подростковых годах. Она не загадывала более чем на год-два вперед. Это была общая черта Харпер.
Но Линц заслуживал объяснения. Он должен знать, какой была Кари на самом деле.
– Моя мать и ее сестра-близнец были очень близки, – сказала Тейт. – Когда мать Кари умерла, моя мать занималась только Кари.
– А чем занималась ты? – хрипло спросил Линц.
– Я пыталась выжить, – тихо призналась Тейт. – Кари потеряла свою мать, но и я фактически осталась без матери.
Линц сжал ее руку, сочувствуя Тейт. Это дало ей сил и смелости продолжать.
– Моя мать воспитала в Кари настоящего монстра, но не хотела этого признавать. Я должна была ходить по струнке, а Кари вытворяла все, что хотела. В одиннадцать она была невыносимой, в тринадцать стала неуправляемой, а в шестнадцать лет она бросила школу и переехала к своему двадцатичетырехлетнему бойфренду.
– Я этого не знал. Я думал, она училась в университете, где изучала искусство. – Он пожал плечами и помрачнел. – Я познакомился с ней в художественной галерее.
Тейт остановилась и посмотрела на хмурого Линца.
– Сделай мне одолжение. Не относись ко всему, что сказала тебе Кари, как к истине в последней инстанции.
– Она была в Европе? Она работала моделью в Париже? Она работала в Гонконге в отделе маркетинга престижной компании по пошиву одежды?
Тейт не ответила, а только пожала плечами и засунула руки в карманы своей куртки.
– Наверное, она верила всему, что тебе говорила. И знай, ты не виноват в том, что она ушла от тебя. Она не любит постоянство.
Пристальный взгляд серо-стальных глаз Линца пригвоздил Тейт к месту.
– А ты его любишь? – спросил он.
Тейт прикусила губу и посмотрела на мокрую дорогу. Благодаря невеселому прошлому, она стала скрытным человеком и жила в собственном мире. Она старательно избегала обязательств и влюбленности.
– Я не стремлюсь к постоянству. – Тейт вздернула подбородок и посмотрела Линцу в глаза. – Вот почему я не могу воспитывать Элли. Я не могу взять на себя полную ответственность за нее. Мне необходима свобода.
Печальная улыбка тронула уголки рта Линца. После минуты напряженного молчания он поднял руку и провел пальцем по нижней губе Тейт.
– По крайней мере, ты откровенна, Тейт. – Линц посмотрел на яркоокрашенную фиолетовую дверь, и Тейт проследила за его взглядом. Они были у здания детского сада.
Тейт одной рукой держала ручку коляски Элли, а другой – руку Шоу. В ее кармане звонил телефон.
Это был Линц.
Он звонил ей уже четвертый раз за последние полтора часа, и Тейт раздумывала, стоит ли ему отвечать. Вздохнув, она вынула телефон из кармана. Вне сомнения, Линц хочет знать, как дела у Шоу.
– Я думал, ты не ответишь, – произнес Линц глубоким, сексуальным голосом.
Тейт закатила глаза.
– Привет, Линц!
– Я просто хочу убедиться, что Шоу без проблем отпустили с тобой из детского сада.
Тейт решила над ним поиздеваться:
– О боже. Его уже пора забирать? Разве уже половина четвертого?
Линц не ответил, и Тейт протянула телефон Шоу:
– Поздоровайся с папой.
– Привет, папа!
Глаза Тейт едва не вылезли из орбит, когда она услышала дальнейшие слова Шоу.
– Да, Тейт ждала меня, когда я вышел. Нет, я ее не ждал. Пап, мне завтра надо много кексов. Ну, очень-очень много.
Тейт услышала громкий стон Линца и жестом попросила Шоу отдать ей телефон.
– Баллантайн, не доводи себя до сердечного приступа. – Она направилась с детьми к дому. – Я забрала твоего ребенка, мы идем домой.
– Ты слышала про кексы? – спросил Линц, и Тейт представила себе, как он теребит руками волосы.
– В Манхэттене куча пекарен. Прикажи своим служащим купить все, что нужно. Это проще простого.
– Черта с два, – прорычал Линц. – Подожди. Мне должны были прислать уведомление об этом на электронную почту.
Тейт толкала перед собой коляску и лениво слушала, как Шоу оживленно болтает с Элли. Когда Линц заговорил снова, его голос был напряженным.
– Я нашел письмо. Я полагал, что этим займется Джо, поэтому проигнорировал его. Требуется двадцать четыре домашних кекса. И желательно, чтобы ребенок помогал их выпекать.
– Значит, покупка кексов отменяется.
– Да, в детском саду настаивают, чтобы члены семьи как можно чаще бывали вместе. Черт, у меня сегодня проклятая фотосессия, на ужин придут родственники. И теперь я должен печь кексы! Пристрели меня!
– Двадцать четыре? – спросила Тейт. – Скольких детей они собираются кормить?
– Они просят сделать побольше кексов, чтобы передать их в приюты для пострадавших женщин и детей.
Тейт смягчилась.
– Что за фотосессия?
– Наш эксперт по связям с общественностью настаивает на том, чтобы мы вчетвером снимались в рекламе. Мы должны быть одинаково одеты и рекламировать ювелирные изделия или драгоценные камни, которые нам нравятся, – объяснил
