Иначе мы умрем с голодухи.
Чувствуя себя последними дураками, друзья выдержали продолжительную паузу. На какой-то момент мне показалось, что с уст обоих желали сорваться самые бранные из всех известных выражений (наверное, певуче получилось бы!). Но, рассудив, что упасть в грязь лицом перед двумя оголодавшими женщинами им никак нельзя, они снова переглянулись и резюмировали голосом Савкова:
– Москвина, вставай! Ты идешь с нами!
– С чего бы это?
– Из нас четверых ты профессиональная воровка! Обчищать честных крестьян по твоей части.
– Нет!
Поводок тревожно сдавил запястье, действуя лучше любых аргументов.
– Глянь, – хмыкнул довольный Давидыв, обращаясь к Николаю, – как быстро она согласилась.
– Постойте! – испуганно спохватилась Дарья, неловко поднимаясь и одергивая длинные юбки. – Я с вами! – Легкая вздыбленная копна волос качнулась веером.
– А лошадь кто будет стеречь? – любезно поинтересовалась я, желая тут же избавиться от обузы.
– А мы и лошадь с собой возьмем. – Стряпуха глянула на Николая с нескрываемой надеждой, давно раскусив в нем главного вдохновителя нашего похода. – Николай Евстигнеевич, вы ведь не оставите меня тут?
Савков был готов отказать, но, перехватив мой радостный от такого решения взгляд, тут же расплылся в широкой улыбке, самым странным образом преобразившей хмурое лицо:
– Конечно нет. Пойдем все вместе.
И на самом деле пошли. Гуськом, друг за дружкой, по узенькой лесной тропке к мелькающей за пролеском дороге, а там – и к деревеньке Бортники, расположившейся в каких-то полутора верстах от нашей стоянки.
Деревня попалась видная, хорошая. Имелось здесь все: и кузница, и местная пекарня, и курятников в каждом дворе по штуке, и харчевенка, а еще конюшня кавалеристского летучего отряда стражей Объединенного королевства Тульяндиии и Серпуховичей, квартировавшего здесь же с самой зимы. К сожалению, последнее обстоятельство насторожило исключительно меня одну как стреляного воробья.
Не мудрствуя лукаво мы тут же направились в харчевню, заполненную вышеозначенными стражами. Служивых хозяин заведения ненавидел лютой ненавистью от всей своей меркантильной мелкой душонки, ведь столовались они совершенно бесплатно, а питья и еды уходило как на дюжину серых слонов. Или как там называлось лопоухое носатое чудище, что привозил на показ прошлым летом кочующий зверинец невиданных тварей?
Мы подоспели аккурат к началу разгула, когда главный в отряде под громкое пьяное одобрение сотрапезников, набравшись под завязку медовухи, стал палить из арбалета в испоганенный портрет девицы с пририсованными каким-то идиотом усами. Высшим мастерством считалось попасть разыскиваемой в глаз или, на худой конец, в широкую подмалеванную ноздрю. Но, к сожалению, стражу пока удавалось лишь слегка зацепить крупные буквы ниже: «Разыскивается Москвина Наталья Игоревна». Правда, еще пару раз «стрелок» попал в стену и масляный светильник под потолком, срикошетивший в окно. На полу теперь валялись осколки, а хозяин зеленел от злости и подсчитывал убытки.
По всем этим причинам на появление компании бродяг, какую мы и представляли собой после побега из деревни сектантов, обратил внимание лишь сам зорко бдящий хозяин. Тут же сообразив, что денег у нас ни грошика, он сузил глаза и громогласно завопил:
– Вон отсюдыва, попрошайки проклятущие! – Харчевня, как по взмаху волшебного жезла, замолчала и, тяжело дыша, уставилась на нас и пока еще не слишком пьяными взорами.
– У-у-у-у, – понятливо кивнула я и тут же попыталась ретироваться во двор, но была поймана за кафтан цепкой савковской пятерней.
– Стоять! – прошипел он мне в лицо. – Хотела кушать – будешь кушать! – И буквально толкнул к крайнему столу.
Стряпухе ничего не оставалось, как присоединиться, скромно потеснив меня на лавке мягким задом. Давидыв, почувствовав запах дешевого вина, шибко обрадовался, сел напротив и начал крутить башкой, высматривая подавальщицу. Николай о чем-то тихо договаривался с хозяином, и вот уже тот сменил гнев на милость и принял перстень, который колдун намедни предлагал крестьянину за лапти. Мужчина долго рассматривал бирюзу, оправленную в золото, пытаясь прикинуть, потянет ли украшение на несъедобный ужин, приготовленный его женой, потом согласно кивнул.
Савков вернулся к нам. Он прошел перед заряженным арбалетом прицелившегося в мой портрет стража, даже не удосужившись пригнуть голову. У меня сердце екнуло, когда пьяный ради шутки, вполне оцененной гогочущими собутыльниками, едва не нажал спусковой крючок.
– Сейчас принесут ужин, – сквозь зубы процедил Савков и устало спрятал лицо в ладонях.
– Спасибо, – тихо отозвалась я, отчего-то чувствуя себя последней сволочью.
Если вспомнить все, что произошло за последние сутки, то волей-неволей приходило на ум, как много Николай сделал для меня. Черт возьми, он просто прикрыл меня собой, когда Хранитель хотел разрядить в мою сторону сноп магических молний! Зато, подлец, и поводок надел именно он.
– Пожалуйста. – Николай глянул на меня, а потом неожиданно перегнулся через стол и убрал упавшую мне на глаза прядку волос.
Его жест компания встретила оглушительным молчанием. Дарья Потаповна удивленно вздернула выщипанные до тонких ниточек брови, а Давидыв раздраженно отвернулся и вдруг громко потребовал:
– Где наш ужин, чегт возьми!
Ровно через минуту перед нами поставили тарелки с еще дымящимся рагу и два штофа пива, последнему Денис обрадовался особенно сильно и махом влил в себя четверть. Кушанье показалось лучшим из того, что я пробовала в своей жизни. Обжигая язык, я глотала целые куски картошки, не разжевывая, не обращая внимания, как стряпуха морщит нос и принюхивается к волокнистому куску мяса.
– Это пес, – резюмировала она, отщипнув крохотную толику, прожевала и добавила: – Нет, ошиблась, это кот!
– Вас смущает мяукающая живность? Что ж, я могу доесть, – любезно предложила я, протягивая руку к ее тарелке. – Кот, пес, мышь – главное, что посолили в меру!
– Ни за что! – Дарья Потаповна поспешно притянула плошку к себе.
Денис между тем, прикончив спиртное, закусил слегка и опьянел до неприличия. Облокотившись на стол, он с трудом поднялся на ноги и обвел нас покрасневшими глазами.
– Я коголь или как? – пьяно икнул он.
– Давидыв, сядь! – хрипло приказал Николай.
– Не смей пгиказывать мне! Я, между пгочим, КОГОЛЬ!
Пирующая харчевня примолкла и с любопытством повернула к нам лохматые и прилизанные сахарной водой головы. Хозяин, почуяв нарождающуюся драку, перестал протирать стакан и настороженно шевелил усами, будто рыжий таракан. Давидыв тяжело выбрался в проход, хорошенько толкнув стража за соседним столом, тот от неожиданности захлебнулся выпивкой и зашелся лающим кашлем.
– Я коголь! – снова заорал Денис и, подскочив к очередному захмелевшему «стрелку», вырвал арбалет из его слабых рук. Тот только удивленно ойкнул и мягко сел на лавку, тут же присосавшись к бутылке с портвейном.
– Слышите все? – Стражи, коих было полное заведение, с интересом рассматривали расшалившегося незнакомца. – Ненавижу! – вдруг прошипел Денис.
Со злостью и наслаждением он выпустил в мой портрет железный кругляш, попав точно в центр лба. Сказать честно, я даже вздрогнула. Вслед за болтом в стену полетел и сам арбалет.
– Хочу девку! – глумливо визжал Давидыв, выплясывая под гомон хмельной харчевни странный танец. – Чтобы с длинной косой да глазами холодными, как льдинки!
Савков медленно вставал, на лице его ходили желваки, губы сузились в тонкую линию.
– Не надо! – Я схватила его за рукав, но он вырвался, готовый накинуться на Дениса. – Вы же друзья! Не надо!
– Савков, наколдуй мне бабу! Только чтобы волосы светлые, и талия тонкая, и душонка сучья лживая!!! Я коголь!
