– Значит, направо, – заключил колдун.
– Почему напгаво? – вздыбился Денис.
– Да черт бы тебя подрал, Давидыв! – неожиданно воскликнул Николай и со злостью пнул камень, так что тот отлетел на несколько сажень, шмякнувшись на горку земли, нарытую в поле кротами. – Надоело! Я в конце концов Главный маг этого чертова королевства и лучше других ориентируюсь!
Оказалось, ориентировался Савков просто отвратительно и, похоже, кроме Николаевска и близких к столице деревень другой местности не знал вовсе.
К вечеру мы так и не добрались даже до крохотного полузаброшенного сельца. Лес тянулся бесконечной массой, дорога стала плохенькой и разбитой. За целый день нам не встретилось ни телеги, ни путников, словно мир в одночасье испарился, оставив на земле нас, единственных живых людей.
– Я же говогил, – через каждую минуту повторял Денис и, кажется, испытывал злое удовлетворение. – Говогил, что не в ту стогону свегнули.
Холод неизбежно приближающейся ночи обступал со всех сторон, и у самой земли вокруг зеленых папоротников медленно тянулась туманная дымка. Она стелилась между деревьями, прятала в белом густеющем киселе тропинку и обтекала неожиданно выросшие темные кресты деревенского погоста.
– Ну слава богу! – вздохнула стряпуха, крестясь. Она едва держалась на ногах от усталости, проклиная в душе ту минуту, когда выехала из привычных дворцовых стен.
И впрямь всего через четверть версты мы увидали высокий частокол, из-за которого в небо поднимался уютный печной дым. Деревенька, надежно защищенная от внешнего мира, отвоевала себе местечко среди леса, мрачно обступавшего бедняжку со всех сторон.
– Белогубашечники? – поинтересовался Денис, разглядывая высокую неприступную изгородь из цельных бревен.
– Наверное. – Николай цокнул языком, задрав голову. – Ладно, – подумав, добавил он, – женщины остаются здесь, а мы попробуем попасть внутрь, может, пустят на ночлег.
– Вы оставите меня здесь? – охнула Дарья Потаповна, испуганная лесом, близкой ночью, кладбищем за спиной, а главное – моей компанией.
– Мы оставим вас на попечении Натальи, – пресек ее стенания Савков, почти уговаривая, как несмышленого ребенка, испугавшегося темной комнаты. – Скоро мы будем. Наталья?
Я пожала плечами, уступая его энтузиазму. Смогут найти пристанище на ночь – замечательно, ужин в придачу – еще лучше.
– Главное – ремень не забудьте предложить! – крикнула я им вслед.
Дарья нервно теребила повод мертвецки уставшей и оголодавшей лошади.
– Они вернутся? – В голосе стряпухи зазвучали слезливые нотки.
– К сожалению, – усевшись на трухлявый пень, кивнула я.
Но время текло. Небо почернело, земля остыла. Филинами заговорила ночь, запищала комарами, а приятелей все не было. Дарья, прислонившись спиной к шершавому стволу сосны, тихо дремала, опустив голову на грудь. Страх Божий, наохотившись и набив пузо летучими мышами, теперь довольно квакал у меня на коленях и котенком царапал руки острыми коготками. Чернильная темнота завораживала своей тишиной.
Поэтому легкий, словно случайный хруст сломанной ветки заставил меня вздрогнуть, сердце болезненно сжаться в предчувствии опасности, а стряпуху вовсе подскочить и неловко завалиться на бурую хвою. Лошадь тревожно затопталась на месте, разбуженная чужим вторжением.
– Что это было? – горячо зашептала Дарья, прижимая руки к полной груди.
– Не знаю.
Мрак надежно скрывал нежданного гостя.
– Это разбойники! – Стряпуха подскочила ко мне и стала напряженно всматриваться в темень. – Нет, это упыри!
– Выпь, елки-палки! – рявкнула я от злости, не чувствуя и толики магии вокруг.
– Я так и знала, так и знала, что закончу свои дни в какой-нибудь подворотне или канаве. Говорила мне мама, не уезжай из деревни.
– Здесь нет подворотен и канав!
– Зато вокруг непролазный лес!
– Замолчи уж наконец! – взмолилась я, пытаясь по доносящемуся до нас тяжелому дыханию определить местонахождение несомненно живого врага.
Между деревьями появился силуэт собаки. Она настороженно втягивала воздух, и мне даже показалось, вероятно, от липкого ужаса, затопившего внутренности, как я слышу ее сипение и чувствую смрад, идущий из открытой пасти.
– Мать моя женщина, – перепугавшись, я схватила Дарью за руку, – для пса он слишком крупный.
– А разве волки бывают такими… такими большими? – едва шевеля губами, отозвалась та.
– Не знаю. – Я сглотнула, задохнувшись от страха. – Я никогда не видела волков.
Между тем рядом с серой мощной тенью, в холке превышающей полтора аршина, появилась вторая, чуть мельче, потом третья. Они не шевелились, изучая нас и нашу лошадь, мы застыли, парализованные ужасом. И вот вожак поднял вытянутую морду и завыл так, что пробрало до костей. В мгновение ока, плохо осознавая происходящее, помогая друг другу, мы забрались на высоченный частокол, вполне удобно расположившись между заточенными острыми верхушками.
Волки медленно, будто играючи, приближались к нашей кобылке. Та гневно стригла ушами, фырчала и махала хвостом, пытаясь отогнать хищников, но все было тщетно. Я не знала, что лошади могут по- медвежьи реветь. Кровавое зрелище волчьего пира и запах разорванной на части плоти отпечатались у меня в голове, как оттиск старинной гравюры. И над страшным зрелищем, воя совсем по-волчьи, летал болотный демон, надеясь отхватить сладенький кусок того, что осталось от кобылки.
Дарья Потаповна выдержала еще несколько минут кошмара наяву, а потом все-таки кувыркнулась за частокол, потеряв сознание. Где-то внизу раздался звучный шлепок и сдавленный стон.
– Че-орт! – Я перегнулась назад, выглядывая исчезнувшую во мраке напарницу и все еще колеблясь, стоит ли спасать ее, когда надо спасаться самой.
Рядом с сиротливо поджатыми ногами лязгнули сильные челюсти, и острые волчьи когти вспороли дерево. Насладившись свежим лошадиным мясом, ненасытившиеся звери кидались на частокол, стараясь сцапать новую жертву.
– Ой!
Всю жизнь с легкостью лазала по деревьям и заборам, а тут от страха появилась неуклюжесть. Вытянувшись на руках, я пыталась нащупать хоть какой-нибудь уступчик для ноги, но бревна с этой стороны оказались на редкость гладкими. Ослабев, пальцы немедленно разжались. Проехав животом по брусу, я всадила в ладонь заносу и порвала завязку лаптя, отчего он тут же слетел. Со всего маху я завалилась на мокрую от росы траву, ничуть не смягчившую падения, совсем рядом со стряпухой. Последняя лежала в глубоком беспамятстве, не шевелясь, и едва дышала.
– Дарья! – Придя чуток в себя, я шлепнула женщину по мягкой холодной щеке. Та не отреагировала. Грудь ее вздымалась тяжело и неохотно. – Дарья!
Следующая пощечина получилась ощутимее, а потому, страшно засипев, повариха резко села, с неожиданной силой оттолкнув меня, и уставилась в темноту непонимающим взором.
– Кто здесь?
– Да я это, – недовольно промычала я, поднимаясь. – Ничего не сломала себе?
– Кто я?
– Конь в плаще, ядрена вошь! Наталья!
– Какая Наталья?
Похоже, несчастная хорошенько приложилась патлатой башкой, кувыркнувшись с высоты. Странно, как она ребра себе не помяла.
Более глупой ситуации и представить невозможно. На моих руках оказалась покалеченная женщина, носители моей подвязки исчезли в неизвестном направлении, хорошо – поводок приспустили, и, похоже, на помощь никто не торопился.
– А-а-а, Наталья, – вдруг вспомнила Дарья и тут же испуганно пролепетала: – Наталья, ты видела, как
