блаженстве. Когда он опустил руку, то в замке неожиданно что-то сверкнуло зеленоватым огоньком, оставившим после себя едва заметное жасминовое послевкусие. Внутри механизма щелкнула какая-то пружинка, и мощная чуть проржавевшая дужка, звякнув, расцепилась.
– Смотри-ка, Коленька, – хмыкнула я, – ты становишься неплохим домушником. Еще чуток подучишься, и возьму тебя в напарники.
Савков одарил меня хмурым взглядом из-под густых черных бровей и состроил кислую гримасу, будто бы съел дольку лимона.
– Не спеши отказываться! Воровские гении, такие, как я, не каждый день щедрыми предложениями сыплют! – чуть возвысив голос, добавила я.
– Москвина, – толкнул меня в спину Давидыв, – тихо!
– А чего ж ты, гений непризнанный, не смогла вазу свою дурацкую стащить? – огрызнулся, потеряв терпение от моих шпилек, Савков. – Да-да, я про Астиафанта!
– Сволочь ты, Савков! Прости господи, какая сволочь! – Осталось только презрительно плюнуть.
– Ну вы, двое, – подал голос Давидыв, воровато озираясь вокруг, уверенный, что сейчас на нас кинется вся деревня и хорошенько отходит вилами за конокрадство, – давайте уже быстгее!
Стараясь не громыхать, Николай снял замок, и тут же из-за закрытых ворот до нас донеслось вполне различимое угрожающее рычание. Мы переглянулись.
– Тихо, миленький, – начала уговаривать я невидимого четырехлапого противника, поглаживая ладонью доски ворот. – Тихо!
Тот будто в насмешку хрипловато тявкнул, отчего меня бросило в жар и закололо под ребрами.
– Умеешь ты договариваться, – хмыкнул Савков.
И пока я придумывала достойный ответ, он тихо щелкнул пальцами, извлекая едва заметный сноп зеленоватых искр, осыпавших траву красивым блестящим дождем.
Пес по другую сторону забора тихонечко обиженно заскулил и затих.
– Да шевелитесь вы уже! – взмолился Денис, потеряв всякое терпение.
Прошмыгнув в приоткрывшуюся щель между створками ворот, я оказалась на темном дворе, слабо освещенном лунным светом. Подтолкнув меня в спину, проник и Николай, следом появился Давидыв, издерганный и нервный.
Перед закрытой дверью в конюшню сидел большой пес с висящими ушами и вытянутой мордой. В неясном лунном мерцании казалось, что он улыбается. Завидев нас, лопоухий поднялся, мотнул хвостом и застыл, собственно, как и мы сами.
– Похоже, не подействовало твое колдовство, – недовольно заворчал Денис, сбитый с толку.
– Сейчас, – уверенно отозвался колдун.
В подтверждение его слов псина широко зевнула и рухнула как подкошенная наземь.
– А вы говорите, не заснет, – удовлетворенно потер руки колдун. – Все собаки всегда засыпают.
Лошади нас встретили недовольным фырчаньем. А уж когда Савков зажег, щелкнув пальцами, масляный фонарь под потолком, то и вовсе разволновались. Здесь было тепло, пахло сеном и навозом. Я прошла по длинному проходу между стойлами, выбирая себе кобылку.
– Я не могу в это повегить, – шипел Давидыв, с натугой снимая с гвоздя тяжелое потертое седло, – я, чегтов коголь целого чегтова коголевства, кгаду в дгужественном мне коголевстве лошадей. Неслыханно!
– Заткнись, король доморощенный, – рявкнула я, – и тащи седло!
Только я собралась вывести из узкого стойла приглянувшегося мне конька бейджанской породы, высокого и тонконогого, как тишину на улице разорвал в клочья резкий громкий свист. От неожиданности Денис уронил седло себе на ногу и взвыл от боли.
– Ты это слышал? – метнулась я к Савкову, словно тот мог догадываться о нежданных гостях.
Где-то за стенами конюшни раздались крики, а потом дверь с грохотом распахнулась и на пороге появилась фигура незнакомца.
– Это что тут происходит? – осклабился он, входя в круг света. Высокий, выше Николая, худой, бородатый, с длинными спутанными лохмами. С пояса у него свисал большой тесак, похожий на те, какими на рынках ловко орудуют мясники. На сторожа он походил мало.
Мужик остановился, широко расставив ноги, и весьма многозначительно положил большую ладонь на рукоять ножа.
– Эгей! – Под обветренными губами прятались пеньки коричневатых зубов. – Тут, кажется, крысы шуршат? Лошадок приглядываем?
– Ты кого кгысой обозвал? – зашипел Денис, делая к мужчине один крохотный шажок.
– Потише, малый! – Из-за спины первого появился второй мужичок, полная противоположность сотоварищу. Был он от земли два вершка, с внушительным животом-шаром, совершенно лысый, но главное – с арбалетом в руках, недвусмысленно нацеленным Давидыву в грудь. – Руки поднимите! Все!
Денис медленно и нехотя поднял руки, отступив. Мы последовали его примеру, но прежде Николай незаметно подвинулся, закрыв меня от головорезов, так что я смогла видеть лишь растрепанную голову высокого.
В сомкнутом поднятом кулаке Николая светился зеленоватый огонек заклинания, готового сорваться с кончиков пальцев и поразить противников. Чтобы выпустить шар в их сторону, понадобился лишь короткий миг, и вот уже вспышка магического пламени осветила душную полумглу конюшни. Колдовство испугало лошадей, заставив их биться в узких стойлах. Я увидела, как в ярком мареве отлетел к противоположной стене толстяк, и, завизжав, выскочил на улицу длинный. На полу вспыхнуло сено, и запах дыма перемешался с жасминовой волной.
– Давай! – скомандовал Николай, подталкивая меня к выходу и быстро затаптывая раззадорившийся огонек.
На дворе мы обнаружили, что двое головорезов скрутили Алевтину с Дарьей. Женщины выглядели плачевно и испуганно. Длинный детина кинулся со всех ног к подоспевшим товарищам – остановить не успеешь – и заорал так, что вся округа услыхала:
– Они, гады ползучие, ранили меня!
Мы только застыли на месте, когда плечистый бородатый мужик виртуозным движением прижал к горлу Дарьи тесак и отчеканил каждое слово, как золотые монетки:
– Только взмахни руками, колдун, и ей не жить! У меня призмы, вмиг магию почувствую!
– Брешет, – тихо опровергла я – так, чтобы только Николай да Денис меня услыхали. – Нет у него призм.
– Зато ножичек внушительный, – отозвался Савков сквозь зубы.
От подлого и неожиданного удара он рухнул наземь, схватившись за темечко.
Я испуганно оглянулась. Толстяк, оклемавшийся от магического шока, довольно осклабился и, подмигнув мне, облизнул пунцовые губы.
– Сукин сын! – прошипела я со злостью.
В ответ тот размахнулся прикладом в мою сторону, но Денис с воплем сорвался с места, налетая на него и сбивая с ног.
– Подлюги!
Начавшуюся свару пресек приказ:
– Еще движение, и старуха – покойница!
Следом раздался тоненький и очень жалобный всхлип Дарьи, вмиг остудивший наш пыл. Кухарка с ножом у горла, испуганная до слез, беспомощно хлопала круглыми от ужаса глазами. Аля кусала губы и прижимала руки к груди вроде бы в замешательстве, но что-то странное светилось в ее глазах. Любопытство?
Николай тяжело поднялся и, сжав зубы, поднес к глазам ладонь, перепачканную кровью. По его пальцам пробежали тонкие змейки заклятия, готового сорваться в неприятелей. Тяжелым взглядом он обвел нападающих.
– Что, соколик, испужался? – кивнул один из бандитов. Рот его был растянут в широкую неестественную улыбку, и, только присмотревшись, я поняла, что лицо уродовал шрам.
Давидыв, согнутый, упирался в колени и отплевывал кровавую юшку, собиравшуюся в разбитом рту.
