Багор, видимо, закончил переговоры и поднялся по тропе к столпившимся жителям Валунов.
— Ясень, им нужно хвороста и дров на четыре костра, — Обратился он к одному из своих помощников. — Чтоб до утра хватило. Еда у них есть, но от свежей воды не откажутся. Позаботься, пожалуйста.
Помощник только кивнул и припустил в сторону деревни.
— Так, остальные — расходимся! — Скомандовал Багор, обращаясь к толпе. — Хватит глазеть, дайте людям отдохнуть.
Любопытные не спешили идти по домам, но староста был настойчив. В деревне его все таки уважали, поэтому уговоры ограничились легкими подзатыльниками для особо зазевавшихся.
Молчун шел домой с таким видом, будто по нему стадо овец прошлось. Казалось, в голове кто-то орудует кузнечным молотом, расшатывая крепкие стены. Конечно, речь не идет о восстановлении памяти, но ведь он только посмотрел. Надо непременно пообщаться с кем-нибудь из этих зульгарцев. Того, чем может обернуться такое общение Молчун жаждал как утопающий глотка воздуха и в то же время страшился. Прутик напротив, пребывал в возбуждении. Он забегал вперед и снова возвращался к медленно бредущему Молчуну. Сыпал вопросами и, не дождавшись ответа, выдавал на гора кучу нелепых предположений и явных небылиц. Одним словом — мальчишка.
— Явились!? — Сметана встретила их еще на пороге. — До завтра потерпеть не могли? Ужин стынет, а они шляются незнамо где…
— Мам, ты не поверишь, — Прутик переключился на нового слушателя и, похоже, заткнуть его не было никакой возможности. — Там такой огромный зверь. Я ни разу в жизни таких не видел. На нем товара в десять раз больше чем на верблюдах.
— Ты много чего в жизни не видел, — Отрезала мать. — Марш за стол!
Мальчишка метнулся к столу, не забыв обогнуть по широкой дуге багровеющую сестру.
— Ну, а ты чего встал? — Сметана, уперев руки в боки, переключилась на Молчуна.
— Я их видел! Раньше… — Молчун отвечал машинально. Он смотрел на хозяйку дома таким отсутствующим взглядом, что казалось его мысли витают далеко-далеко. — Я не знаю, откуда, но эти люди мне знакомы.
Сметана переглянулась с мужем. Тот на мгновение задумался и, просто кивнув, вернулся к трапезе. Так часто бывает между людьми, что прожили в браке добрую половину жизни. Иногда им не нужны слова, чтобы понять друг друга.
— Ну ладно… — Брови Сметаны сошлись на переносице. — Может ты и прав.
Похоже, простым кивком Вереск поставил точку в каком-то недавнем споре.
— Чего это вы? — Напрягся Молчун.
— Завтра Вереск едет вместе с караванщиками в Уствин, — Женщина сверлила его взглядом, улавливая малейший отклик на сказанное. — Если хочешь, он возьмет и тебя.
Это же невероятно! Вереск, я тебя обожаю. Провести несколько дней, общаясь с людьми, которые могут дать «пищу» воспоминаниям? Вспомнить… пусть немного, но хоть крупицу. Да он самое большее, на что рассчитывал — это с утра парой слов перекинуться, пока лагерь не свернут.
— Конечно, хочу, — Губы непроизвольно растянулись в глупой улыбке.
— А я?! — Встрял в разговор Прутик. — Я тоже хочу.
— А ты наказан! — Хором ответили Вереск со Сметаной.
Ухватка промолчала, но по лицу было видно, что ответом родителей она более чем довольна.
* * *Предвкушение поездки настолько его взволновало, что в голову лезли мысли одна невероятнее другой. Опасения сменялись эйфорией, а через мгновение снова страхи. Аж сводит живот.
Захватывающие картины не давали уснуть, и он просто лежал с закрытыми глазами до самого утра. Воображение снова и снова рисовало, как лавина новых впечатлений… или старых воспоминаний… Неважно, что именно, но обязательно кардинально перевернет его нынешнее существование.
Когда над ухом послышался шепот Вереска «Вставай, пора собираться», Молчун не заставил себя долго ждать.
Выезжали засветло и домочадцев старались не будить.
— Вот здесь пирог и сыр. Съедите в обед. — Сыпала наставлениями заспанная Сметана. — В этой котомке смена белья.
Вереск молча забирал свертки, выдаваемые женой и распихивал по углам телеги между тюками подготовленной к продаже шерсти. Товар он, похоже, загрузил еще с вечера.
— Браги много не пейте, — Продолжала нудить женщина. — Как продашь все — сразу возвращайтесь. И следи за Молчуном, мало ли что с непривычки…
Мужчины переглянулись и Вереск, героически заткнув жене рот поцелуем, скомандовал отправление.
Молчун вспрыгнул на телегу. В предрассветном мареве, что укутывало склоны Туманного кряжа, ему показалось, что из-за двери сарая кто-то наблюдает. Прутик? Ну, да. Кто же еще? Он улыбнулся и незаметно для Вереска помахал на прощание притаившемуся «младшему брату». За спиной оставался маленький клочок известного ему мира. Теперь горизонты станут немного шире.
На выезде из деревни им встретилась еще одна местная телега. Она мирно стояла у обочины, а товар на продажу не отличался от их собственного — все те же тюки мытой шерсти знаменитых тонкорунных овец, которыми славился край.
— Здоров, Хруст, — Вереск натянул вожжи и остановил свою телегу рядом. — Много настриг, гляжу, в этом году.
— Не жалуюсь, — Крепкий, как и все жители деревни, мужчина кутался в плащ и периодически дышал на озябшие руки. — Ты тоже вон не мелочишься.
— Зульгарцы далеко ушли, не знаешь?
— Даже не трогались еще.
Вереск удивленно выгнул бровь. Молчун тоже навострил уши. Когда за столом обсуждали детали поездки, то Вереск предупредил, что купцы долго собираться не станут и, скорее всего, засветло покинут деревню. Ехать предполагалось за ними, но в отдалении. В расчете на то, что ежели и объявиться лихой народец, что до чужого добра охоч, то скорее на караван полезут. И то — маловероятно. Сколько лет уж про разбой на тракте не слыхал никто. Барон Айвар «кормильца» берег и его дружина усердно следила за безопасностью тракта аж от перевала и до самой Пируссы.
Местные мужики так и приноровились ездить: вроде и с караваном, но чтоб не нервировать охранников. А то решат, что их защитой задарма пользуются. Зульгарцы — народ горячий. Ну их…
То, что караван еще не тронулся, было очень не похоже на обычное поведение торговцев.
— С ними чернокожий едет, — Пояснил Хруст
