Глэнтон оставил машину и полез наверх по западному склону, царапая руки и разрывая одежду о кусты и острые камни. Почти взобравшись на гребень, он услышал звук, заставивший его замереть на месте. Вой ветра немного утих, сменившись прерывистыми стонами, но от странного звука, доносившегося спереди, все тело покрылось гусиной кожей.
Пение! Там, за черным холмом, хор мужских голосов монотонно тянул зловещую песнь, пробуждавшую в душе жуткую память предков – старые, как мир, и мрачные, как ночные кошмары, воспоминания о сумрачных черных храмах, о дыме нечестивых курений, клубящемся у ног фанатиков, склонившихся перед залитым кровью алтарем. Охваченный яростью, Глэнтон рванулся к вершине гребня, продираясь сквозь заросли напролом.
Присев за кустом, он взглянул вниз. Открывшееся зрелище повергло его в ужас. Мысли Глэнтона словно вернулись вспять, на тысячу лет назад, в темную ночь средневековья, когда само безумие в облике человека победно шествовало по земле.
У подножия холма, в обширной естественной впадине, сверкало огненное кольцо. Свет исходил от валунов, уложенных в круг – камни сияли голубовато-белым, ослепительным, за гранью человеческого понимания, ледяным жаром. Над кольцом валунов, над неглубокой впадиной в земле, навис дьявольский ореол. Это-то зарево Глэнтон и видел со своего ранчо. Оно мерцало, словно груды раскаленного шлака из самого пекла. И демоны, конечно, тоже были здесь. Трое из них стояли в кругу – высокие, мускулистые, обнаженные, черные, как окружавшая их ночь. Лица их были скрыты под золотыми масками в виде оскаленных звериных морд.
Они стояли у груды камней, источавшей тускло-голубой свет, и на этом грубом импровизированном алтаре недвижно лежало изящное белое тело.
При виде этого Глэнтон едва не вскрикнул во весь голос. Там, совершенно нагая, распятая на алтаре, будто на Андреевском кресте, лежала Джоан! Только сейчас, в этот миг, Глэнтон понял, чем обернется для него ее утрата, сколь многим она успела стать для него всего за несколько часов. Его жена… Даже в такой момент эти слова внушали странную, невыразимую нежность. И эти дьяволы там, внизу, готовились каким-то сатанинским искусством обратить ее прекрасное тело в пепел!
Не глядя под ноги и держа пистолет наготове, он кинулся вниз. Пение стихло, и Глэнтон еще на полпути услышал, что воздух наполнен непонятным, но странно знакомым гудением.
Откуда идет этот звук, понять было невозможно, но больше всего он был похож на работу огромной динамо-машины. Джоан закричала. Голос ее дрожал от мучительной боли.
Ореол над кольцом валунов сделался ярче, приобрел еще более отчетливый голубой цвет. Валуны засверкали еще яростнее, выбросив вверх языки бледного пламени. Начал меняться и оттенок алтаря, на котором лежала девушка – голубизна его на глазах становилась насыщеннее, ярче. Очевидно, с изменениями оттенка усиливалась и боль: Джоан вновь закричала; тело девушки, привязанной к алтарю, забилось в судорогах.
Глэнтон взревел от ярости, и черные люди тут же обернулись на крик. Зубы Глэнтона обнажились в волчьем оскале, он взвел курок, и дуло старого пистолета одинарного действия поднялось, описав в воздухе зловещую дугу. Он собирался перестрелять всех этих дьяволов на месте, как бешеных собак, но тут его левая рука, вытянутая вперед, коснулась одного из сияющих валунов. Всего лишь коснулась – но Глэнтона точно ударило молнией! Ослепленный, оглушенный непродолжительной, но мучительной болью, он упал с ног и был отброшен прочь. Поднявшись, он стиснул рукоять пистолета и зарычал. Теперь он понял, в чем дело.
Валуны каким-то образом были превращены в электрические проводники и находились под ужасающим, непредставимым напряжением. То же было проделано и с алтарем – просто на него пока не подали полную мощность.
Гудение в воздухе усиливалось, нарастало, раскрывая еще одну жуткую тайну. Джоан ждала смерть от электричества – но не быстрая гибель от сильного разряда тока, как на электрическом стуле. Ее задумали медленно, мучительно изжарить на алтаре – обратить в белый пепел и развеять его по ветру…
С нечеловеческим воплем Глэнтон вскинул пистолет и нажал на спуск. Один из людей в масках крутанулся на пятках и упал замертво, но самый рослый из двоих, оставшихся на ногах, быстро нагнулся и опустил руку на какое-то непонятное устройство под ногами.
Гудение тут же переросло в оглушительный рев. Белое пламя вспыхнуло, заплясало над кольцом валунов, слепя, сбивая с толку стоявшего снаружи. Сквозь бело-голубую огненную завесу темных фигур в кругу было почти не разглядеть.
Охваченный паникой, Глэнтон прикрыл глаза ладонью и выстрелил снова. Он стрелял и стрелял, пока боек не щелкнул вхолостую. Нет, попасть не удалось. Шум, треск, ослепительное пламя сбивали с толку, ломали привычные пропорции, искажали перспективу, сбивали прицел.
Швырнув во врагов разряженный пистолет, Глэнтон потянулся к ослепительной преграде голыми руками. Он понимал, что прикосновение к ней означает смерть, но уж лучше смерть, чем стоять и беспомощно смотреть, как умирает Джоан. Но прежде, чем он успел коснуться валунов, сзади, из темноты, мимо него метнулась чья-то тень. Джошуа! Голова его была сплошь покрыта запекшейся кровью, но первобытная ярость и безумная тяга к белому телу на сверкающем алтаре не потускнели ничуть.
Вырвавшись из темноты, гигант бросился на преграду, как разъяренный бык. Разбежался, присел, собрался с силами… и прыгнул! На такой прыжок был способен лишь зверь – или безумец. Джошуа перемахнул через преграду, имея в запасе добрый фут высоты. Его силуэт мелькнул в воздухе – черный на фоне бело-голубого сияния, руки раскинуты в стороны, пальцы растопырены, будто когти. Миг – и Джошуа по-кошачьи приземлился на ноги посреди смертоносного кольца.
Едва коснувшись ногами земли, он кинулся вперед, на нагих безоружных жрецов. Жрец, что выше ростом, отпустил рычаг непонятного устройства, отскочил в сторону, нагнулся и подхватил что-то с земли. Джошуа налетел на его компаньона и вскинул черного жреца в воздух – словно бык, поднявший жертву на рога.
Сквозь затихающее гудение и треск голубого пламени до ушей Глэнтона отчетливо донесся хруст ломающихся костей и пронзительный вопль. Могучие обезьяньи руки безумца высоко подняли черного жреца, обмякшего, как сломанная кукла, и швырнули его головой вниз с такой яростью, что тело врага отскочило от земли и только после этого упало и
