– Я забыл, – наконец сказал он.
– Что забыл?
– О нас. – Он обхватил ее руками и страстно поцеловал.
Когда он поцеловал ее первый раз, появившись внезапно в ее доме, это был поцелуй совершенно чужого человека. Она ощущала его желание, но в нем не было чего-то привычного и родного.
Второй поцелуй, инициированный ею, был всплеском страсти молодой женщины и молодого мужчины, ищущих удовлетворения.
Но этот поцелуй, когда дыхания их слились, губы соприкоснулись, – был гимном глубокого чувства.
Глава 14
«Мы стали единым целым, как прежде», – мелькнуло в ее голове. Не он и она, мужчина и женщина, а мы.
Руки Лэндри сжали ее плечи, скользнули ниже, и пальцы их переплелись. Все в нем было знакомым, это пьянящее чувство единения она мечтала навсегда сохранить в сердце.
Оливия взяла его лицо в ладони и стала жадно разглядывать каждую черточку, она знала его так же хорошо, как и свое. Едва заметный шрам на подбородке остался после полученной еще в школе, во время бейсбольного матча, травмы и наложения шины. Ямочки на его щеках появлялись всякий раз, когда он смеялся, и это было наследием от деда по линии матери, хотя однажды Лэндри сказал, что у мамы их нет.
– По крайней мере, мне кажется, что нет, – добавил тогда он. – Я редко ее видел, и в те минуты она не улыбалась.
Оливия представила неулыбчивую женщину, отстранившуюся от сына, и сердце сжалось.
Она оторвалась от губ Кейда и заглянула в глаза. Он смотрел на нее и улыбался, отчего на щеках опять появились столь любимые ею ямочки.
– Что?
– Твои ямочки.
Улыбка стала еще шире.
– Скучала по ним?
– Очень.
– А я скучал по тебе. По каждому дюйму твоего тела.
– По всем семидесяти?
Кейд рассмеялся:
– Да. А ведь когда ты на каблуках, их еще больше.
Она прижалась лбом к его лбу.
– Как мы могли все разрушить? Вчера все было хорошо, а на следующий день…
– Значит, не так хорошо. – Он отстранился, позволяя теплу развеяться и уступить место холодному воздуху.
– Да, пожалуй, ты прав.
– Сейчас не лучшее время говорить об этом. – Кейд потер подбородок. – Не представляю, что делать дальше. Меня разыскивает ФБР, а тебя «Блю Ридж». Да и меня эти ублюдки не отпустят, если случайно встретят в лесу и поймут, кто я.
– По этой причине нам надо держаться вместе. – Оливия вскинула голову и уверенно посмотрела ему в глаза. – Всякое может случиться. Черт, порой мне кажется, что это неизбежно. Но сейчас мы должны быть вместе, как раньше, это касается только дела. Ты сам знаешь, мы хорошо работали в паре. Или я не права?
– Ты права. – Он поцеловал ее в лоб и обнял. – Только я не думаю, что нам стоит связывать друг друга обещаниями, ведь неизвестно, что будет завтра.
Оливия вздохнула. Как бы ей ни неприятно было это слышать, но Лэндри прав. Бездумное стремление броситься в омут чувств с головой никогда не приносило пользы, насколько она знала по опыту.
– Согласна. Мы забудем на время о личном и займемся делом. Агенты Лэндри и Шарп снова в строю.
– Отличная идея, – улыбнулся он и поцеловал ее в висок. – Уже поздно. Последние дни были у нас сложными, давай спать, а завтра все обсудим. Согласна?
– Да. – Оливия протянула ему руку.
Он пожал ее, задержав немного дольше, чем следовало. В его зеленых глазах она увидела нежность, от которой закружилась голова. Наконец он отпустил ее и произнес:
– Черт, как же я по тебе соскучился.
– И я, – коротко ответила Оливия, развернулась и пошла в спальню.
Когда она уже лежала под теплым одеялом, в коридоре послышались шаги Лэндри. Он остановился у ее двери, и Оливия замерла. Вскоре шаги стали удаляться, хлопнула дверь его комнаты, и только тогда она выдохнула. Лэндри принял верное решение. Но это совсем не значит, что оно ей нравится.
Сотовый телефон лежал на тумбочке, где она его и оставила. Ее личный телефон остался в «Гейтс», вместо этого Куинн выдал ей и Лэндри другие, номера которых было невозможно определить. Поэтому, когда раздался звонок, Оливия поняла, что это может быть один-единственный человек.
– Куинн, уже почти полночь, – сказала она, нажав кнопку.
– Вы не отчитались, когда приехали.
– Простите.
– Все в порядке?
– Да, все хорошо. – Она села в кровати и обхватила рукой колени. – На дороге не было никаких проблем, здесь в ресторане мы прекрасно поужинали, послушали музыку и уже легли.
Куинн молчал.
– Что-то случилось?
– Ты одна в комнате?
– Это не ваше дело! – вспылила Оливия.
– Не мое, но я интересуюсь не по той причине, о которой ты думаешь.
– Тогда по какой?
– Я помню лицо Оливии Шарп, которая явилась ко мне с просьбой взять ее на работу. Тогда она была… даже не знаю, какое слово подобрать… Сломлена, наверное. Это было видно не всем. В ней словно что-то умерло, и я это заметил.
– Благодарю за анализ ситуации, доктор Фил.
– Это не психоанализ, Шарп, и я не сую нос в то, что меня не касается. Однако если ты член моей команды, то должна быть собрана и сосредоточена исключительно на деле.
– Так и есть.
– Отлично. Продолжай в том же духе. – Куинн понизил голос. – Судя по ответу, в комнате ты одна.
– Куинн…
Он тихо рассмеялся:
– На этот раз я сую нос куда не следует.
– Со мной все в порядке, – сказала она, понимая, что эта фраза предназначалась лишь для того, чтобы выбить ее из колеи. – И я все контролирую. Честно.
– Надеюсь, все, что происходит между тобой и Лэндри, будет во благо, но на первом месте твоя безопасность. Карвер исчез, и пока мы можем точно знать лишь, что его убили. У меня нет желания сообщать и твоей матери, что ее дочь погибла.
Оливия поморщилась, внезапно почувствовав себя виноватой. Она вспомнила, что не звонила маме уже больше недели. Конечно, Карла Шарп не была идеальной, но Оливия не сомневалась, что она любит дочь. Оливия тоже ее любила, несмотря на частые всплески раздражения. Впрочем, может, особенно в эти моменты.
– Вам не придется этого делать. Я буду осторожна.
– Да уж пожалуйста. И звони, если что-то понадобится.
– Обязательно.
Она положила телефон на место, легла на спину и уставилась в темный потолок. Сможет ли она сдержать данное слово? Карвер пропал, их с Лэндри ищут. Она выбрала дело, которым будет заниматься в жизни, и делала его с удовольствием, осознавая, впрочем, насколько оно опасно, но ей уже почти тридцать пять. Все чаще она задумывалась о том, что пора родить ребенка, если не хочет вообще остаться без детей.
Каковы же ее желания? Они с Лэндри были любовниками, но никогда не говорили о создании семьи. Оглядываясь в прошлое, она поняла, что они в большой степени намеренно избегали этой темы. Но почему?
