— Смотри! — привлек внимание отца Ингвар и отпрянул назад, поглубже в тень арки.
Перед церковью появились пятеро мужчин. Они отличались от других людей, как акулы от черепах: крепкие тела, на широких перевязях — сабли, цвета кафтанов свежие, кожа отливает желтизной. Уверенными шагами они направились к церковному порталу. Их вожак был выше всех, среди норманнов он вряд ли бросился бы в глаза, но между маленькими египтянами торчал, как дерево среди тыкв.
Альрик уже встречался с такими людьми, как эти: между руинами горящих домов они перешагивали через тела умирающих и убитых.
Когда шедший впереди посмотрел в их направлении, Альрик потянул Ингвара еще дальше в тень. Хотя они должны были оставаться невидимыми в глубине арки, мужчина некоторое время все-таки смотрел в их направлении. Даже отсюда было видно, что его глаза прозрачны, как безоблачное небо, и не выражают ничего — как глаза статуи. Хоть Альрик и не мог утверждать, что этот человек заметил их, встречи с ним он хотел бы избежать любой ценой: по сравнению с убийцами такого типа люди вроде Бонуса Маламокко были просто овцами.
В следующий момент «акулы» исчезли в церкви, откуда тут же раздались крики и громыхания: что-то металлическое гулко обрушивалось на пол просторного помещения.
— Если это действительно та церковь, что нам нужна, — прикинул Ингвар, — то мы опоздали. Проклятый сказочник украл у нас время!
— Скажи спасибо, что он задержал нас, иначе сейчас мы были бы там, внутри.
Словно в подтверждение слов Альрика, из церкви донесся мужской крик, который поднялся до неестественной высоты.
— Неужели нам просто стоять здесь и ждать, пока они уничтожат старые кости, которые мы ищем? — спросил Ингвар.
На лбу у Альрика выступил холодный пот, он потер ладони друг о друга: там, внутри, его и сына поджидала опасность, но, если они не найдут реликвию, судьба Бьора будет решена.
Шум в церкви усилился. Из полутьмы показались мерцающие огни — кто-то зажег факелы в христианском храме. Зеваки на улице рассеялись, учуяв в происходящем угрозу для себя.
Вдруг кто-то выскочил из храма и побежал прочь широкими шагами. Под левой рукой человек держал какую-то шкатулку. В отличие от тех, что выносили его предшественники, этот ящичек был не из серого дерева. Казалось, он был отделан блестящим золотом.
Увидев это, Альрик и Ингвар выскочили на улицу и бросились вслед за убегающим. Но прежде, чем они поравнялись с церковной дверью, в ней появились еще трое, и одним из них был тот самый высокий вожак. Своим жутким взглядом он рыскал во всех направлениях — с одной стороны он заприметил Альрика, а с другой — увидел спину беглеца со шкатулкой.
— Постой! — отец хотел удержать Ингвара: ни в коем случае нельзя было поворачиваться к этим убийцам и поджигателям спиной. Но Ингвар, оттолкнув его руку, пронесся мимо церкви. Так между Альриком и сыном оказались те трое.
Норманн никогда не думал, что когда-нибудь дыхание может его подвести. На «Висундуре» возраст не ощущался, он словно был оставлен на суше и ждал, когда кендтманн причалит. Но это на море, где соленый воздух раздувал грудную клетку, как парус. Здесь же, на душных улицах Александрии, где жара и пыль праздновали свадьбу, Альрик сразу же понял, что стал слишком медлительным.
Трое преследователей быстро удалялись впереди. Где-то там находился Ингвар, а перед ним — убегающий человек с золотой шкатулкой. Альрик готов был поспорить на последние пальцы своей правой руки, что именно в этой шкатулке находились мощи святого Марка!
Он, задыхаясь, бежал по улице, уже давно дыша через рот, потому что нос, казалось, стал слишком тесным для того количества воздуха, которое требовалось легким. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы на нем был один из тех легких халатов, которые носили египтяне. Но вместо этого приходилось бежать в шерстяной одежде моряка, которая при любой погоде была словно второй кожей, плотно прилегавшей к телу и согревавшей даже тогда, когда сочилась сыростью. Только здесь, в Александрии, влажность была на нуле, даже запасы пота в теле, казалось, закончились, отчего каждый приезжий с непривычки испытывал постоянное чувство тяжести и усталость.
Альрик уже давно потерял преследователей из виду. Лишь взгляды случайных прохожих на улице выдавали, куда помчались охотники за шкатулкой. Он наконец остановился и оперся руками о колени.
И тут ему бросилось в глаза, что он отбрасывает длинную тень на песок улицы и солнце находится позади него. Что-то ввело его в заблуждение, что-то было не так… Умение ориентироваться в безбрежной морской пустыне было гарантом выживания всей команды, и здесь оно дало о себе знать, проснулось в нем и подняло тревогу. Так в чем же дело?
Люди, поспешно разбегающиеся из церкви Святого Марка, с четками и невзрачными шкатулками… они ведь скрылись в западном направлении? Ему еще пришлось зажмурить глаза против яркого света, когда он смотрел вслед убегающим! А путь, который выбрал человек с золотой шкатулкой, вел против движения солнца, на восток. Это могло означать лишь одно: золотая шкатулка должна была лишь отвлечь грабителей, ослепить охотников своим заманчивым блеском. Настоящие же сокровища, наоборот, были спрятаны в скромных деревянных ящиках, поэтому-то и вынесены из церкви первыми. Альрик молча кивнул, догадавшись: какой же глупец станет спасать самое ценное тогда, когда воры уже в доме?
Мощи святого Марка давно уже исчезли в неизвестном направлении, теперь Альрик был в этом уверен. Где же их искать? В чужом городе, среди людей, чей язык был ему неведом и которых он только отпугивал своим видом высокорослого чужестранца? Ясно одно: прежде всего надо узнать, где могут быть спрятаны мощи этого Марка. Для этого Альрик решил вернуться к началу своего пути, к «Висундуру».
«Ингвар! — раздалось из глубины его существа. — Береги себя!»
Бонусу приходилось выписывать целые кренделя, выискивая узкие извилистые проходы между кучами мусора, разбросанного по улице. С одной стороны, он был рад, что в полутьме было не видно, на какие невообразимые гадости можно наступить, а с другой, мерцающий свет мешал ему вовремя заметить то или иное препятствие. Если Александрию называют жемчужиной Северной Африкии, то как же выглядели задворки этого континента?
Кожа чесалась. Целый день он думал о привлекательной женщине из кабака, о ее многообещающем взгляде, который она бросила на него, и сейчас намеревался убедиться в том, что этот город может предложить ему нечто большее, чем кучи дерьма и
