— Эх, — выдохнул Бьор, — надо было взять с собой нубийца и сарацина. — Облака пара вылетали у него изо рта.
— Чтобы их убило раскаленными камнями и они сгорели? — отозвался Ингвар.
— Тогда наконец на корабле наступил бы покой.
— И с кем бы ты по вечерам молча стоял на палубе, как ты это любишь? Смотреть в пустоту и громко портить воздух. — Альрик уперся острием лома в лед, проверил направление и удовлетворенно кивнул. Свободной рукой он отстегнул молоток от своего пояса и ударил по лому. Лед застонал.
Когда солнце нарисовало длинные тени на снегу, Альрик уже весь взмок от пота, а сыновья не проявляли никаких признаков усталости. В ящиках на санках лежали две огромные глыбы льда.
Бьор похлопал по ним и улыбнулся:
— Сразу два! Да за эти деньги мы, пожалуй, сможем купить пару новых весел для нашего «Висундура». А для наших собственных весел — пару девок, — добавил он мечтательно.
— Пока еще лед не в Равенне. — Альрик очистил ломы, закрепил их на санках и наконец стащил с запястий рукавицы. Руки распухли от сильного холода и болели. Увеличившись, как казалось, вдвое, они отливали пугающе-пунцовым цветом. С одного из пальцев сошел ноготь. Альрик выдернул его зубами и выплюнул в снег. — И с горы мы пока еще не спустились. — Он поискал взглядом блуждающий кусок скалы. — Смотрите!
Камень все еще «катился вверх». Однако сейчас его движение уже можно было разглядеть вполне отчетливо. Даже с такого расстояния.
В следующее мгновение Альрик уже лежал лицом вниз. Поднявшись на локте, он выплюнул снег и вытащил свои длинные седые волосы изо рта. Из внезапно обрушившейся на них горы снега появились лица Бьора и Ингвара, с их голов сыпался снег.
Первым на ноги поднялся Ингвар.
— Клянусь всеми великанами штормов и града, что это было? — воскликнул он.
Альрик тоже поднялся и стоял в тревожном ожидании следующего сотрясения горы. Однако ничего не случилось.
— Быстро садитесь на сани, мы немедленно исчезаем! — скомандовал он.
— На сани? Что ты придумал? — в один голос спросили ничего не понимающие сыновья.
И тут послышался резкий звук рвущегося полотна, затем раздался грохот где-то под ногами, в самой утробе вулкана, и наконец — взрыв! Что-то со свистом пролетело по воздуху и упало в снег на расстоянии в два человеческих роста от Альрика и сыновей.
— Собираетесь прогуляться пешком под камнепадом из вулкана? — Альрику пришлось кричать, потому что шум не прекращался.
Снова послышался какой-то свист.
— Но ледяные блоки! Мы их потеряем. — Бьор втянул голову в плечи.
— Лед слишком тяжелый, — запротестовал Ингвар. — Мы не сможем управлять санями.
Камень величиной с кулак упал рядом с ним, и взметнувшийся снег осыпал его худощавую фигуру. Ингвар отпрыгнул назад.
— Дорога ведет вниз. Нам достаточно этого направления. — Альрик схватил парней за капюшоны и потащил к саням. — Вперед!
Они подчинились не его силе, а его воле.
«Я все еще ваш командир, — сказал Альрик сам себе. — И ваш отец». Это осознание своей ответственности придавало ему сил и уверенности всегда, в самой опасной ситуации.
Пока Бьор вытаскивал тормозные палки, а Ингвар проверял крепление ледяных глыб, Альрик внимательно рассматривал склон у себя под ногами. На вершине Этны не было видно гребней и ущелий. На протяжении столетий вулкан выбрасывал свою лаву и заполнял неровности горячим камнем. Они вполне могут попытаться съехать вниз, до границы деревьев, не перевернувшись и не получив по голове камнем. А с неба все чаще и чаще падали уже даже не камни, а целые куски скалы.
Вдруг их накрыло пронесшимся мимо черным облаком гари — Альрик едва не задохнулся. Он судорожно закашлялся. А когда дым рассеялся, перед ними открылся свободный вид вниз, до самого моря. Вон там их корабль — маленький, как снежинка, «Висундур», их драккар[8]. Но сейчас там было что-то еще. Альрик прищурил глаза под седыми кустистыми бровями. К берегу, пока еще на глубокой воде, шло несколько кораблей. Он не смог рассмотреть цвета их парусов, но, кажется, это были дромоны.
— Там, внизу, нас ждут гости, — крикнул он и нагнулся, чтобы поднять на сани последние тормозные палки. Град мелких камней посыпался с неба на его плечи. — Давайте не испытывать их терпение!
Когда сани поддались силе тяжести, трое норманнов запрыгнули на полозья.
Бонус прислушивался к отдаленным взрывам. Впереди, словно флаги, развевались черные клубы дыма, поднимавшиеся вверх со склона Этны. Отсюда, с побережья, была видна только часть вулкана, и потока лавы он не заметил, а все-таки лучше бы им поскорее убраться отсюда. Страшные легенды, повествующие об этой горе, дошли и до Риво Альто. Проверять их достоверность в планы Бонуса не входило.
Помимо этой очевидной опасности, была и другая: Сицилия находилась в руках арабов. Если хозяева острова заметят чужой корабль, они устроят такое, что тоже будет очень похоже на извержение вулкана.
Под сапогами скрипел песок. Трибун с отвращением скривил лицо: это трение песчинок он терпеть не мог, оно причиняло ему почти физическую боль. Поэтому он старался двигаться как можно меньше, лишь со стороны наблюдая, как его люди захватывают диковинный корабль.
Тот раскачивался на волнах всего лишь на расстоянии 5 человеческих ростов от берега. Никогда раньше Бонус не видел ничего подобного, что бы плавало в море. У этого корабля не было глубокой осадки, борта возвышались над уровнем воды лишь на несколько футов. При сильном волнении он должен был бы набрать воды и пойти ко дну. Тем не менее это суденышко плавало в открытом море. Причем так быстро, что успевало доставить лед с Этны в Равенну, на побережье Адриатики, прежде чем тот растекался в лужу.
К нему поспешным шагом приближался Гисульф, капитан самого большого дромона Маламокко.
Сапоги Гисульфа так перемалывали песок, что Бонус заскрипел зубами, но все-таки взял себя в руки и попытался сделать вид, что все в порядке.
— Кажется, что за этим не скрывается ни особое искусство, ни даже волшебство, господин, — сказал Гисульф. Он почесал свои щетинистые волосы и скривился. — Но что-то в этом корабле есть такое… такое, чего я никогда не встречал.
— Конечно есть, — процедил сквозь зубы Бонус. — Иначе зачем бы мне тащиться за ним до самой Сицилии и арестовывать его команду?
Он бросил взгляд на приблизительно двадцать фигур, стоявших в окружении
