«Кто кто кто кто кто…»
Еще до того, как я успел пошевелиться, Нефертари пришла в движение. Эльдарская дева бросилась вперед. Ее клэйв пел от электрического разряда. Голова твари с лязгом упала на пол, стремительно превращаясь в мясистую жижу. За ней последовало тело, дергавшееся в конвульсиях, пока таяло. Мы двинулись дальше, держа оружие наготове.
«Сообщи Абаддону, что мы почти готовы».
«Хайон, он выглядит нетерпеливым».
«Так передай мое сообщение и успокой его, старик».
— Они тебя чуют, — тихо произнес Телемахон, не оборачиваясь.
— Я буду аккуратнее.
— Не тебя, Хайон. Ее.
Я посмотрел на свою подопечную. Такой широкой, абсолютно нечеловеческой улыбки я еще ни разу не видел на ее лице. На смертоносном лезвии клэйва с шипением испарялся ихор.
— Нам противостоят дети Младшего бога, — продолжил Телемахон. — Они чуют ее душу.
Мечник указывал путь. Мы сражались снова и снова, всегда убивая столкнувшихся с нами существ до того, как те успевали скрыться или позвать на помощь. Тех, кто вставал на дыбы и бился с нами, повергали клыки Гиры, клинок Телемахона и клэйв Нефертари. Я неохотно берег силы для предстоящей борьбы. Это само по себе было испытанием.
Все это время корпус вокруг нас продолжал сотрясаться — сперва от попаданий орудий «Мстительного духа», а затем — когда собственные пушки «Прекрасного» беспомощно открыли ответный огонь.
— Кто командует этим кораблем? — спросил я Телемахона.
— Прародитель Фабий. — Голос мечника был полон отвращения. — Мы не называем его «Прекрасным». Мы называем его «Мясным рынком».
— Очаровательно.
— Радуйся, что мы берем его на абордаж сейчас, когда повсюду хаос из-за эвакуации. Это крепость кошмаров, колдун. Будь Прародитель готов к нашему появлению, мы бы уже были мертвы.
Но даже стычек с одной только мерзостью, которой позволяли бродить и гнить в залах корабля, уже вполне хватало. В каждом коридоре Нефертари увлажняла свой клэйв, прорубая дорогу сквозь людей-слуг с переделанными скелетами и чудовищных Нерожденных, от которых разило алхимическим вмешательством. Жизнь в преисподней отнимает способность испытывать шок от физического облика любых существ, однако эти представляли собой тошнотворную помесь человека, мутанта и Нерожденного — они разлагались, еще будучи живыми, и от них несло как природными, так и противоестественными выделениями. По стянутым швами и раздутым лицам, словно слезы, стекали ихор, гной и сотворенные варпом химикалии.
Я поднял отсеченную голову чего-то, что было человеком, пока его не «одарили» тремя рядами заточенных зубов на верхней и нижней челюстях. Оно продолжало таращиться на меня уцелевшим глазом, а измененный рот тщетно щелкал клыками в моем направлении.
«Есть есть есть есть…»
Ухватив голову за волосы, я размозжил ее о ближайшую стену.
В нескольких коридорах мы столкнулись с чистокровными людьми из экипажа, вооруженными фанатичной верой в собственное предназначение и преданностью хозяевам, — однако мало что могло по-настоящему нам навредить. Они вели военную игру двумя способами: либо атаковали стадом потной вопящей плоти, либо же стояли разрозненными рядами и вели огонь из пистолетов, автоганов и пулевых винтовок.
Не путайте подобное поведение с отвагой. Когда имперский гвардеец остается на месте, вверяя свою душу Императору и вызывающе крича нам в лицо, пока мы прорезаем себе дорогу по его траншеям — это отвага. Возможно, тщетная и неуместная, однако, несомненно, отвага.
В тех залах нас встретили истерзанные безумцы в лохмотьях, и на их изуродованных лицах ясно читался фанатизм глупцов. Они вопили, привлекая внимание своих господ, благословение Младшего бога и удачу, необходимую, чтобы остаться в живых, когда среди них шла смерть. Многие группировки отправляются на битву, окружая себя стадами такого болтерного мяса. Оно полезно для множества тактических задач, не последняя из которых состоит в том, чтобы вынудить врага тратить боеприпасы и уставать, уничтожая преданных ничтожеств. Мы используем их и сейчас, в Черном Легионе, — их орды рассыпаются по полю боя перед нашими армиями, гонимые вперед устрашающими песнопениями наших апостолов и жрецов войны.
Среди наших последователей из числа людей и мутантов в изобилии встречаются смельчаки, не ошибитесь на этот счет. Но не там, не в тот день на борту «Прекрасного». То были отходы рабства и неудачных экспериментов, которых притащили на борт эвакуационного корабля их спасающиеся хозяева.
Мы с Телемахоном заняли позицию в авангарде, шагая в железную стену огня мелкокалиберного оружия. Пули разлетались о мой доспех, как градины о танковую броню. Более мягкие сочленения доспехов были уязвимее — пуля попала в цель, и сустав моего правого локтя как будто укололо булавкой. Еще одна вдавилась сбоку мне в шею, вызвав пульсирующую, давящую боль в позвоночнике. Они раздражали, утомляя меня еще сильнее. Не серьезно. Не смертельно.
Варп заструился сквозь меня, набирая оперное крещендо. Я практически не направлял его. Контроль требовал внимания и концентрации, а я был слишком слаб, чтобы верно следовать этим добродетелям. Когда я выпустил волны незримой силы в темные коридоры, податливая плоть рабов III легиона взорвалась костяными хребтами и сползающими пластами кожи. Их поразили необузданные мутации, на сей раз не связанные ни с какими эмоциями.
Мы не стали останавливаться, чтобы положить конец страданиям тварей с бурлящей плотью и изменяющимися костями. Они определили собственную судьбу в тот миг, когда подняли на нас оружие.
Телемахон безошибочно указывал дорогу. Униформизм имперских технологий должен был помочь нам, поскольку каждый крейсер типа «Лунный» строился так же, как прочие, однако я вскоре перестал ориентироваться. Внутренности звездолета представляли собой лабиринт, хотя я и не мог сказать наверняка, в чем тут дело: в моей усталости или в играх варпа. Ушло больше времени, чем я ожидал, прежде чем мы наконец добрались до зала, размеров которого должно было хватить для осуществления следующего этапа плана Абаддона. Полный экипаж крейсера типа «Лунный» составляет больше девяносто тысяч человек. Мне казалось, будто мы перебили всех и каждого из них, прокладывая себе путь.
— Давай, — сказал Телемахон.
Я ощетинился от его интонации. Несмотря на усталость, по моим пальцам зазмеилось смертоносное пламя, с шипением нагревавшее воздух вокруг кистей.
— Давай, пожалуйста, — поправился Телемахон с приторной снисходительностью.
В тот момент он был чрезвычайно близок к смерти.
Я выдохнул, избавляясь от злости, и поднял Саэрн.
«Ашур-Кай?»
«Я готов, Хайон».
Я резанул сверху вниз, пропарывая в воздухе рану. Где-то на орбите над гибнущим миром то же самое проделал Ашур-Кай.
Я ожидал, что первыми из прохода возникнут Леор с Угривианом или, быть может, Фальк, если не сможет сдержать свой гнев. Я не ожидал одного из Нерожденных.
Слабосильное существо вылетело из прорехи в реальности, как будто его пинком вышвырнули
