Мэтти позволила слезинкам покатиться по щекам, наблюдая, как ее подруга исполняет то, ради чего родилась. Конечно, Рэни была одной из самых трудных в общении людей, с которыми Мэтти прежде приходилось иметь дело, неизменно капризной и чрезмерно самоуверенной особой, но женщина все равно любила ее, любила ее вызывающие сомнения воспоминания о своей жизни в шоу-бизнесе, любила ее нежелание смириться с тем, что она уже стара.
«Если к ее возрасту я буду обладать хотя бы половиной ее энергии, я проживу замечательную жизнь», – подумалось ей, когда пение смолкло.
Она и другие, занятые приготовлениями к концерту, встали и захлопали удивленным и обрадованным членам «Серебряной пятерки».
– Это только репетиция! – крикнула Рэни аудитории. – Дождитесь, когда мы запоем по-настоящему!
Члены «Серебряной пятерки» до сих пор улыбались и обнимались, когда к ним подошла Мэтти.
– Вы просто изумительны! Поете как на старых записях. Мои поздравления.
– Спасибо, дорогуша. Я очень рад снова встретиться с этими очаровательными певчими птичками, – улыбнулся Томми. – Как для старых развалин, мы еще ничего, правда?
– А юная Талия достойна своего деда, – сказала Рэни, слегка ущипнув юную девушку за щеку. – Ты будущая звезда, детка. Когда концерт закончится, мы с тобой обговорим кое-какие делишки… Ладно? У меня еще остались связи, а имя Рэни Сильвер кое-что значит в мире музыки.
Талия, кажется, плакала, о чем свидетельствовали мокрые следы на ее бледных щеках. Ее улыбка была грустной, когда она встретилась глазами с Мэтти. Учитывая то обстоятельство, что со смерти ее деда прошла только неделя, девушке явно пришлось приложить немало сил, чтобы сыграть настолько зрело и утонченно. Хотя непосредственно перед смертью дедушки Джо Мэтти была с ним в ссоре, ей приходилось совсем не сладко. Даже простое дыхание, казалось, давалось ей тогда с трудом.
– Я это делаю ради его памяти… Для меня это очень важно.
Джуна повернулась к Мэтти:
– Сколько у нас времени до начала?
– Около двух часов… кажется.
– Давайте сверимся с расписанием, – произнесла Элис. Взяв в руки листок и держа его в вытянутой руке, она прищурилась. – Не могу прочесть, черт возьми.
– Шоу начинается в восемь часов. Первые сорок пять минут будет играть танцевальный оркестр, – прочитала Талия. – Потом будет небольшой перерыв. В девять начнется наше выступление. – Она застенчиво улыбнулась бывшим товарищам Чака. – Я только что поговорила с Чесом, руководителем оркестра, обсудила шесть песен, которые вы будете петь. Танцевальный оркестр будет подыгрывать. У нас будут наушники с микрофонами, так что в руках их держать не придется.
– Как у Мадонны, – улыбнулась Элис. – Мне всегда хотелось игриво станцевать в корсете, который подчеркивает мои прелести.
– Только не вздумай станцевать тут, дорогуша. – Джуна сохраняла бесстрастное выражение лица, когда укоризненно помахала пальцем у нее перед лицом. – Ты опять вывихнешь берцовую кость.
– Пора немного отдохнуть до начала выступления, – улыбаясь, сказала Рэни. – Не знаю, как вы, но я не прочь пропустить стаканчик-другой.
– Надо за ней присмотреть, – шутливо произнес Томми и приобнял Рэни. – Помнишь, в прошлый раз, сказав так, ты очень быстро наклюкалась.
Мэтти улыбнулась, бросив взгляд на Рэни. Та ответила ей улыбкой и слегка покачала головой.
– Ай, Томми Малинс, ты, конечно, старый чудак, но до сих пор достаточно молод, чтобы понять меня.
Томми сложил ладони и устремил взор вверх, на небеса.
– Я живу надеждой, Рэни, я живу надеждой.
Рэни подошла к Мэтти.
– Мы так обычно себя ведем, за исключением случаев, когда начинаем грозиться прибить друг друга. – Улыбка ее слегка увяла. – Послушай, Мэтти! Я вот хочу тебе сказать…
– Миссис Сильвер!
Мэтти и Рэни обернулись. Перед ними стояли две леди с несколькими грампластинками в руках. Они взирали на Рэни так, словно она была самой королевой.
– Да?
– Извините, что отрываем вас, но мы хотели успеть до того, как вы пойдете готовиться к концерту. Меня зовут Алина, а это моя дочь Клэр. Мы ваши большие поклонницы. Вы не представляете, как мы обрадовались, когда узнали, что вы будете выступать сегодня вечером. Вы не против спеть вот эти песни?
Вспомнив недавние страхи Рэни, Мэтти улыбнулась и отошла на почтительное расстояние. Сейчас Рэни – звезда в окружении своих поклонниц.
Спустя десять минут пришел Кольм. В руках он держал папку-планшет, кажется, ту самую, с которой до этого носился его брат. Если папка-планшет у него, то где же Гил?
– Леди и… джентльмены! Ваши стилисты ожидают вас в гримерных комнатах. Прошу проследовать за мной.
Послышался изумленный шепоток.
– Стилисты? – повторила Джуна. – Слово чести! В последний раз вместо стилиста у нас была какая-то девчонка из кордебалета, которая разогревала бигуди.
– Кэти и ее сотрудницы просто превосходны, – продолжал вещать Кольм, провожая членов «Серебряной пятерки» за сцену. – Они привезли целую вешалку сценических костюмов для вас и сделают все, чтобы вы выглядели грандиозно во время концерта.
– Одна рубашка, – сказал Томми. – В те дни весь мой гардероб состоял из одной рубашки.
Элис захихикала.
– Помню ту рубашку. Она была такой засаленной, что, клянусь, производила больший фурор во время выступлений, чем ты сам.
– Я слышала, что его рубашка до сих пор выступает на круизных лайнерах, – пошутила Рэни.
Мэтти видела, как она рада снова стать частью коллектива. Доброе подшучивание и воскрешение общих воспоминаний продолжались во время примерки костюмов, причесывания и наложения макияжа. Мэтти позволила себе с головой окунуться в происходящее. Она размышляла о том, как же Рэни могла все это испортить в первый раз… Дедушка Джо тоже… И ей стало очень грустно.
Как Джо провел тот день? Его чемодан сложен и находится в мнимой безопасности на «хранении» у Лена. Ему оставалось лишь предаваться мечтам в течение тех часов, что отделяли его от вокзала Ватерлоо. Мэтти думала о светлой надежде, излучаемой в 1956 году в Лондоне двумя людьми. Оба человека верили, что это изменит их жизнь, вот только все случилось совсем не так, как они планировали.
Они сидели в просторной гримерке. В черно-серебристой одежде члены «Серебряной пятерки» выглядели очень живописно. Они разминали свои голоса вокальными упражнениями и согревали бутылкой первоклассного бурбона «в память о прежних временах», когда в дверь постучали. Вошел Гил Кендрик.
Его взгляд встретился со взглядом Мэтти, но мужчина поспешно отвел глаза
