Ровена густо покраснела, и ее губы затрепетали.
– Я… я… Нет, – запинаясь, выговорила она.
От него не ускользнули ее замешательство и тревога.
– Предполагаю, что сейчас вы скажете мне, что обещание разделить со мной постель внезапно вызвало в вас столь сильное омерзение, что вы не в силах его преодолеть.
– Это совсем не так, – с отчаянием возразила Ровена и подумала, что проявить в эту минуту слабость будет большой ошибкой. – Просто… просто это нелегко сделать, учитывая условия… мы на корабле, Джейн всегда рядом, и… и команда тоже.
– Согласен. Корабль – едва ли подходящее место для любовного свидания, но есть способы все устроить. – Он легонько прошелся кончиками пальцев вверх по ее руке, и его улыбка превратилась в нахальную ухмылку. Такого Тобиаса Ровена видела раньше, в Фалмуте.
– Какие способы? – дрогнувшим голосом поинтересовалась она, чувствуя, как все ее существо отзывается на прикосновение его пальцев, забиравшихся все выше в широкий рукав. Ее вдруг невыносимо потянуло к этому сильному мужскому телу.
– Скоро вы все увидите и, уверен, не будете разочарованы. Неужели вам ни капельки не интересно, Ровена? Отдадитесь ли вы мне по доброй воле?
Она заглянула в его бездонные глаза и вдруг вспомнила пляж и маленькое озеро и все, что тогда между ними произошло. Теперь у нее была возможность снова испытать это – пусть ненадолго, всего на несколько часов, и Ровена не могла устоять перед сладким искушением.
Она уверенно кивнула и тихо произнесла:
– Да. Как вам будет угодно.
Глава 11
Корабль зашел в гавань Гибралтара, где располагалась база британского гарнизона. Члены команды расслабились и решили немного отдохнуть, гуляя и кутя напропалую с местными шлюхами. Джейн воспользовалась случаем и приобрела наконец достойное европейское платье, что позволило ей с радостью выкинуть ненавистный хиджаб. Ровена ужасно завидовала сестре: ей тоже хотелось избавиться от надоевшего костюма мальчика-юнги и сменить его на привычную женскую одежду, но Тобиас сказал, что делать этого не стоит. Ровена должна была удовольствоваться новой рубашкой и новой шляпой взамен утерянной.
Город был окружен внушительной толщины стенами, самая старая из которых осталась от мавританского замка, расположенного когда-то на этом месте. Верхняя его часть была опутана сетью узких переулков и крутых лестниц, уместившихся между тесно стоящими домами. Туда-то однажды вечером и повел Ровену Тобиас. Джейн легла спать необычно рано, пожаловавшись на то, что провела слишком много времени на жарком солнце – к счастью для Тобиаса, который получил возможность умыкнуть Ровену с корабля без лишних вопросов.
Уже почти стемнело; в воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка, и было очень тихо. Ровена и Тобиас подошли к уединенному дому, который был огорожен кованой чугунной решеткой с высокими воротами. Им открыла пожилая женщина-испанка, приветствовавшая их на ломаном английском. Они последовали за ней и очутились в маленьком внутреннем дворике, заставленном кадками с экзотическими растениями. Ровена на минуту остановилась, глубоко вдыхая свежий, напоенный ароматами цветов ночной воздух.
– Где мы? Чей этот дом? – с некоторой опаской спросила она.
– Доверьтесь мне.
Женщина жестом пригласила идти за ней. Они миновали анфиладу элегантно убранных комнат и по короткой лестнице спустились вниз. Ноги Ровены, обутые в тонкие кожаные сандалии, совершенно бесшумно ступали по мозаичному полу; словно привидение, она скользила рядом с Тобиасом. Здесь было более душно и пахло мускусом и сандаловым деревом. До Ровены донеслось журчание воды, приглушенные голоса и смех.
Освещенная пламенем свечей, из темноты выступила высокая темнокожая женщина с точеными чертами лица, напоминающая египетскую царицу. Она с любопытством оглядела Ровену и ненадолго задумалась, поскольку та выглядела в точности как хорошенький юнец. Затем она улыбнулась:
– Добро пожаловать. Вас ожидают. Мое имя Имельда.
Она подняла руки, и просторные рукава ее коротенького халата – если этот клочок ткани можно было назвать халатом – соскользнули вниз, обнажив широкие золотые браслеты. Затем Имельда передала Ровене кубок с двумя ручками. Ровена вопросительно взглянула на Тобиаса. Он кивнул:
– Выпейте. Это поможет вам расслабиться.
Она послушно отхлебнула темного, пряного вина и отдала кубок Тобиасу, чтобы он тоже выпил.
– Помните, как вы жили у Ахмеда и восхищались его ванной комнатой?
Конечно же Ровена была не прочь снова испытать то же, что испытала тогда. Они прошли в просторный, отделанный мрамором зал, который и был ванной комнатой. Здесь было почти темно, лишь лампы, расставленные тут и там, давали мягкий оранжевый свет. В центре зала, посреди выложенного плиткой пространства, располагалась утопленная в пол ванна. Неподалеку стояла жаровня, согревающая воздух, а у края ванны были разложены полотенца и расставлены флаконы с маслами и различными видами мыла. Здесь было все, что только можно было пожелать, чтобы насладиться купанием. Ровена подошла к ванне и уставилась на ярко-голубой бордюр. Тобиас присоединился к ней и встал рядом.
– Это место создано для любви, Ровена. Я привел вас сюда не для того, чтобы причинить боль.
Имельда бесшумно юркнула к двери и одарила их ослепительной улыбкой:
– Оставляю вас. Получите удовольствие. Если вам что-нибудь понадобится – что угодно, – позвоните в колокольчик. – Она без единого звука закрыла дверь.
Оказавшись наедине с Тобиасом, Ровена вдруг почувствовала странную неловкость. Сейчас все произойдет. Он держал ее за плечо, совсем легко, но ей показалось, что его пальцы – это стальная клетка, из которой ей уже не вырваться. Ровена подумала, мудро ли она поступила, придя сюда с ним, но… она оказалась у него в долгу и была решительно настроена расплатиться. Завтра все будет кончено, но она знала, что ничто уже не будет прежним. Она сама не будет прежней.
– Я не выбрал бы этого дома для любовного свидания, но это лучшее, что мне удалось достать. К тому же это подарок от капитана Райана за помощь в поимке Мейсона.
– Он все знает? Вы ему рассказали? – с сильной тревогой спросила Ровена.
Тобиас рассмеялся и легонько погладил ее по щеке.
– Я просто сказал ему, что желал бы провести хоть одну ночь на твердой земле
