веревке, так ведь? – прошипела я. – Зачем тебе нужен Ловец, зачем ИМ нужен Ловец?
– У нас же перемирие, – опасливо прошелестел за моей спиной Лу.
– Молчи, Копытин! У меня к тебе не меньше вопросов! – в ярости взвизгнула я, так что крикливое эхо разлетелось по всему безлюдному лесу.
Лу отступил на шаг, как будто боялся, что я наброшусь на него.
– Мне надоели твои истерики, институтка, – после долгой паузы прохрипел Савков.
– Истерики, значит, – хмыкнула я, понимая: действительно истерика, нормальный бабий визг от страха за собственную жалкую шкуру, – иди ты в баню со всеми своими секретами, Николай Евстегнеевич Савков.
Воронка и на этот раз сработала отлаженно, буквально с ювелирной точностью раскрылась как раз над головой Савкова. Мы с Лу схватились друг за друга, а Николай уже исчез в темном, на этот раз зеленоватом нутре, успев нецензурно обозвать меня. Когда ветер утих, листья опустились обратно на землю, я огляделась.
– Кажется, я его в баню послала? – неуверенно кивнула я на то место, где только что стоял Савков. – Надеюсь, что в округе не так много деревень… и бань в них немного. – Я едва ли не побежала по дороге в сторону тракта. – В идеале пусть будет только одна баня, и та общая, – ворчала я, злясь на себя.
Мы вышли из леса на проселочную дорогу аккурат рядом с выцветшим от времени указателем: «До Благостной Малиновки пятнадцать верст».
– Чертовщина какая-то, – пробормотала я.
С сильным ветром сюда уже долетел запах гари, в небо уходил черный дым. Рядом с нами медленно проехала телега, из-под деревянных колес летела грязь. Сизый мерин недовольно пофыркивал, мужичок- крестьянин глядел на дорогу блестящими пьяными глазами.
Мы встали на обочине.
– Эй, – мужичок натянул вожжи, – ребятки, ежель в Малиновку путь держите, то подвезу.
Я помялась, потом пожала плечами. В Малиновку так в Малиновку. Какая разница, откуда начинать поиск «упорхнувшего» Савкова? Мы забрались в сено на дне телеги и затряслись на колдобинах, даже зубы стучали.
– Говорят, в трех верстах пожар начался! – крикнул нам мужичок, выпуская бражные пары. – Опять, поди, стражий предел отношения выяснял, как своих заклинаний напустят, так леса и горят. Дело-то привычное уже. Вы, смотрю, в саже, оттуда?
– Нет, дед, – кашлянула я в кулак, – мы не оттуда.
– У нас тут невидаль случилась, – разошелся говорливый мужичок, – на патруль напали!
Мы с Лу переглянулись, в его глазах мелькнул страх, как у затравленного кролика, брошенного в клетку к лисице.
– Как? – стараясь не выдать собственного напряжения, небрежно полюбопытствовала я.
– Да непонятно толком, – махнул рукой дед, – говорят, в лесу встретили троих. Хотели грамоты проверить, а тот, что помоложе, стал шпагой махать, даже главного слегка задел, плечо порезал. У нас вообще леса страшные, разбойнички лютуют.
– Он жив остался? – перебила я говоруна, не сводя взгляда с нервно заалевшего Лу.
– Кто? – не понял вошедший в раж мужичок.
– Главный.
– Конечно. Что ему будет? Руку перебинтовали, он в деревню мальчишку послал за брагой, мол, обезболивающее.
Копытин сам себе улыбнулся и расслабленно растянулся на сене, положив руки под голову и пожевывая травинку. Я сладко задремала, подложив под щеку ладонь. Внезапно мужик осадил конька, тот недовольно заржал.
– Эй, бабка, что с тобой?! – услышала я его хрипловатый окрик.
Я резко села, подслеповато щурясь. Голова гудела, тело ныло, словно я провалялась в беспамятстве двое суток. Лулу спал, свернувшись клубочком, и сладко улыбался.
– Бабка, ты чего это? Помирать вздумала? – причитал дед.
Я тяжко вздохнула и перегнулась через бортик посмотреть, что же такое произошло, и едва не свалилась на развороченную копытами и колесами дорогу. На обочине, под голым кустом лежала старушка. Морщинистое, с кулачок личико, закатившиеся глаза и алое родимое пятно, особенно сильно выделяющиеся на фоне мертвецкой бледности. Я хлопала глазами и с замирающим сердцем следила, как дед хлопает старуху по впалым щекам. Голова у меня заболела пуще прежнего, даже затошнило. Сомнений не возникало, старуха – та самая девчонка, указавшая нам дорогу до болота. Но тогда как?
Встречная повозка тоже остановилась. Молодой возница спрыгнул в самую жижу, кинулся помогать деду. С облучка с любопытством за всем этим следила курносая девица, грызущая семечки.
Я толкнула Лу в плечо и зашептала:
– Копытин, проснись немедленно.
Лулу приоткрыл сонные, подернутые поволокой глаза и недоуменно посмотрел мне в лицо, не узнавая. Мне казалось, я догадывалась, кто эта девица, и от осознания происходящего легче не становилось. «За каждым драконом стоит человек…» Не эта ли девочка-старушка стояла за напавшим на нас драконом?
– Что? – Лу сел, протер грязными руками глаза.
– Смотри!
– Эй, вы чего уставились?! – заорал пьяненький мужичок, наш благодетель. – Помогите бабку в телегу затащить!
Она лежала на соломе рядом с моими ногами, маленькая, как будто съежившаяся. Грудь вздымалась, хоть и тяжело, но равномерно. Казалось, что старуха просто прикорнула и через секунду проснется. Я, не отрываясь, следила за ее сморщенным личиком с родимым пятном. Тут веки ее дернулись и на секунду приоткрылись, под ними мелькнула странная желтоватая радужка с вертикальным зрачком. Она тихо застонала. Я в ужасе отпрянула к бортику, глаза у новой знакомой были змеиными.
– Что, проснулась, мать? – услышала я довольный голос возницы.
Мы как раз поднялись в горку. Внизу как на ладони раскинулась Благостная Малиновка со всеми своими покосившимися домиками, облезлой каланчей и деревенской звонницей, пугающей пустыми темными глазницами без колоколов.
– Мы дальше своим ходом! – заявила я, на ходу спрыгивая с телеги. Лу от неожиданности крякнул, дождался, когда мерин остановится, потом неуклюже слез.
– Спасибо, дед! – махнула я рукой. Тот пожал плечами, засунул в рот папиросу, прикурил от старенького огнива.
– Не за что, – выпустил он облако серого табачного дыма и дернул поводья.
Телега шустро покатилась под горку. Мы последовали за ней.
– Для чего ты это сделала? – обиделся сонный всклокоченный Лу.
– Ты видел глаза этой старушки? – тихо спросила я.
– Нет. А что с ее глазами?
– Ничего. Все нормально с ее глазами, – отозвалась я.
Она Хранитель. Черт возьми, я готова отдать руку на отсечение, если это не так. Простой человек с нечеловеческими глазами. Почему она оказалась рядом с нами, она пыталась помешать нам? Конечно, для чего же еще? Сначала мы увидели девицу, а потом произошло нападение дракона. Непонятно одно, почему вдруг она превратилась в морщинистую старуху. Может, это как-то связано с драконьей силой?
На главной улице Малиновки происходило настоящее столпотворение. Жители повыскакивали из своих дворов и что-то возбужденно обсуждали. Трое пацанят уселись, как воробьи, на забор и звонкими голосами покрывали матом мельтешащих внизу людей. Кто-то попытался их спустить и надавать тумаков, за что был обстрелян гнилыми яблоками из заброшенного барского сада.
– Что случилось?! – крикнула я им.
– Матрена Лукина увидела, как в барский сад черт залетел, чуть дух со страху не испустила, – прошепелявил тот, что был постарше. – Так решили сад этот освятить. Вона, крестный ход готовят.
И действительно, из церковных дверей уже показался бородатый батюшка, в котором я узнала вчерашнего оратора. За ним по пятам, крадучись и испуганно оглядываясь, вышел староста. Потом
