Горше всего было от того, что я не могла помочь этой юной девочке, иначе как погубив себя. Она дрожала в моих объятиях, а мне думалось, что я даже лицемернее прочих, ведь одновременно со словами утешения я безжалостно подталкивала ее к пропасти.
Вернувшись в свою комнату, я долгое время не могла найти себе места. Затем взгляд мой упал на краешек свертка с рисовальными принадлежностями, который я спрятала под кроватью. Давно уж я не пробовала рисовать, но теперь что-то кольнуло в сердце. Некоторое время я решалась, словно перед прыжком, а затем достала альбом и карандаши и положила на стол перед собой. Почти до рассвета я в исступлении рисовала профиль за профилем. Один из них получился похожим на господина Ремо. Я аккуратно оторвала краешек листа с ним и поднесла к пламени свечи.
...Когда до свадьбы между домами Эттани и Альмасио оставалось два дня, в двери моей комнаты постучали. Я открыла и к своему удивлению обнаружила там заплаканную Флорэн. Она сообщила мне, едва шевеля помертвевшими губами, что господин Ремо Альмасио, вернувшись из своего небольшого путешествия, сказал Тео следующее: он передумал и теперь желает, чтобы молодая чета не уезжала из Иллирии.
Я поняла, что игра со мной окончательно стала неинтересна господину Ремо после моего письма. Но на душе стало еще тяжелее.
Госпожа Фоттина и впрямь была вне себя от ярости из-за влияния столь ничтожного существа, как я, на судьбу ее дочери. Хоть ко дню свадьбы и выяснилось, что Флорэн остается в столице, неприязнь ее ко мне крепла с каждой минутой. Она полагала, что господин Ремо может еще раз переменить свои намерения, увидав меня вновь. К тому же, ей казалось, что у меня имеется про запас хитрый план соблазнения. Господин Альмасио, уехав из города, как она подозревала, прозрел на время и освободился от моих чар, нынче же я собираюсь приложить все усилия, чтобы вновь покорить столь завидного жениха. Посему госпожа Эттани рассудила, что меня нужно чем-то занять, дабы я не имела времени на кокетство и интриги, и перед свадьбой меня отослали на кухню с наказом следить за работой кухарок, чтобы ни одно блюдо, поданное к свадебному столу, не стало причиной недовольства гостей.
В Южных землях обычно свадебные хлопоты брала на себя семья невесты, да и само свадебное застолье проводилось в доме будущего тестя, но в случае с Тео и Флорэн пришлось немного отступить от правил: семейство Альмасио считалось куда знатнее Эттани, хоть при этом и не намного богаче. Но высочайшее благородство рода давало свои преимущества - дом Альмасио был древнее и больше нашего, вокруг него располагался сад, где с легкостью поместились бы все приглашенные на свадьбу иллирийцы. В доме Эттани им пришлось бы тесниться и страдать от духоты, ведь в той части города, где он располагался, даже у самых богатых жителей столицы не имелось собственных земель - лишь внутренние дворики с фонтаном да несколькими деревьями. Конечно же, господин Альмасио не мог позволить, чтобы свадьба его сына омрачилась подобными прозаическими неудобствами, и радушно предложил накрыть столы в его прекрасном саду. Однако большая часть праздничных яств готовилась на кухне Эттани, и то был сущий ад для кухарок, в помощь которым наняли нескольких расторопных служанок в дополнение к уже имеющимся.
Весь день и часть ночи перед свадьбой я провела на кухне, раскаленной, точно мостовая в полдень. Приказ госпожи Фоттины был возмутителен, но я не стала его оспаривать, понимая, отчего она так раздосадована и чего опасается. Если бы я просто наблюдала за кухонной суетой, забившись в уголок и чувствуя, что стала всеобщей помехой, то ничем добрым выполнение задания госпожи Фоттины для меня не обернулось бы. Но мне пришла в голову спасительная мысль предложить удивленным кухаркам свою помощь. Будучи при деле, переносить жару и суету стало легче. Представляю, как бы поразились гости, если бы знали, что сестра невесты вместо того, чтобы подбирать украшения к платью, шинковала капусту вместе со служанками.
В день свадьбы госпожа Фоттина все же смилостивилась и разрешила, чтобы Арна помогла мне привести себя в надлежащий вид. Платье мое привезли накануне - верх у него был скроен настолько тесно, что сама я не смогла бы его даже застегнуть. В очередной раз я прокляла мысленно иллирийскую моду. Драгоценностей, годных дополнить столь дорогую ткань, у меня не водилось, и я, немного посомневавшись, решила оставить волосы распущенными, всего лишь подобрав их шпильками у висков. Мне показалось, что так отсутствие украшений не будет столь сильно бросаться в глаза.
Несмотря на то, что вырез у платья был совсем неглубокий, шелк обрисовал мою фигуру во всех подробностях, со спины меня вовсе можно было принять за девочку-подростка - настолько я исхудала за последние дни. Мои прямые пепельные косы казались на фоне темно-красной ткани почти серебряными, в лице тоже не было ни кровинки, лишь черные глаза лихорадочно блестели. Арна уговорила меня немного подкрасить ресницы. Мне показалось, будто выгляжу я хоть и странно, но при всем этом приобрела своеобразную привлекательность.
Госпожа Фоттина, увидев меня, сочла нужным произнести лишь: "Перевести такой шелк на повседневное платье!" - ей не нравилось отсутствие каких-либо оборок и рюшей.
К храму, где венчали Тео и Флорэн, и невеста, и ее семейство, включая меня, были доставлены на носилках, хоть храм и располагался совсем недалеко. Я отметила, что мое появление в этот раз сопровождалось перешептываниями, в которых уже не слышались ни насмешки, ни презрение.
Церемонию проводил кардинал из числа лояльных к дому Альмасио. И невеста, и жених были ослепительно прекрасны - их нежные юные лица, казалось, не могли принадлежать земным существам. Многие из присутствующих восклицали: "Эту пару соединили сами небеса!", дамы и девицы наперебой утирали слезы платочками. Господин Ремо Альмасио сидел неподалеку от меня, но я так и не осмелилась посмотреть на него.
Из храма свадебная процессия отправилась к дому Альмасио, и я
