Впрочем, настоящий искатель приключений и на суше может много чего найти — на свою радость или на свою голову, хе-хе. По себе знаю.
Таким образом, мы продолжили наше неожиданное приключение. Мы пошли вправо от плеча Подзорной Трубы, потому что это избавляло нас от необходимости форсировать холмистую гряду, идущую вдоль западного берега. Кроме того, утром подул прохладный ветерок с запада (а мы были одеты довольно легко), так что гора прикрывала бы нас от ветра, залезающего под одежду и разбегающегося по телу мурашками.
Можно было, конечно, вернуться на корвет и уже на нём обследовать северную часть острова. Но так уж вышло, что мы отправились пешком. Мэгги обнаружила ещё одну тропу, которая вела как раз туда, куда нам хотелось. И мы покинули плечо Подзорной Трубы, напоследок ещё раз заглянув в зловещую яму, где на глубине десяти футов когда-то лежали ящики с дублонами и пиастрами мрачного капитана Флинта.
Эта вторая тропа оказалась совсем нехоженой, и идти было куда как непросто. Хорошо ещё, что не требовалось забирать в гору: тропа обвивала холм с востока практически траверсом, и спустя полтора часа мы наткнулись на бегущий вниз ручеёк хрустальной воды. Пришла пора напиться и умыться по-человечески. Ручеёк был совсем тоненький, но, несомненно, он вёл точно к Северной бухте, которая уже была хорошо видна. В отличие от Южной, она выглядела длинным устьем того самого ручья, вдоль русла которого мы с Мэг сейчас спускались по пологому склону, испещрённому небольшими оврагами. Идти, в принципе, было несложно — заросли были не столь густыми, хотя кое-где приходилось прыгать с камня на камень, а порой и топать прямо по холодной воде. И во время этого спуска я увидел нечто, уткнувшееся в её северо-западный берег примерно на середине длины бухты. Я поднял бинокль к глазам и не поверил им: на песчаной отмели лежала подводная лодка какого-то старого типа. Тогда я не был силён в классах субмарин середины прошлого века (как, впрочем, и современных), другое дело — сейчас… Однако, сэр, давайте вместе с нами дойдём до того места хотя бы потому, что по пути было ещё одно немаловажное открытие.
Ручей был уже довольно полноводным, поскольку мы почти уже достигли бухты и того места, где нужно было свернуть на запад, чтобы попасть к месту, обозначенному на карте вторым крестиком как раз посередине между Подзорной Трубой и Фок-мачтой. Поиски сокровищ мы дружно решили отложить на потом, на обратный путь, поскольку присутствие тёмно-серой подводной лодки заинтересовало нас куда больше. Мы ускорили свой шаг и тут же наткнулись — нет, не на тропу, и даже не на дорожку! — мы вышли на самую настоящую бетонную дорогу, испещрённую трещинами, через которые буйно лезла трава. Дорога эта вела как раз куда-то в сторону второго крестика, а тянулась она по северо-западному берегу Северной бухты, примерно оттуда, где лежала (или стояла?) таинственная субмарина. Её, то есть субмарины, уже не было видно: мы шли почти по берегу, и зелень скрывала её вместе с бухтой. Старая дорога, построенная невесть кем, прорезала густой строй кустов и пальм; так вот, мы шли и вслух гадали, кто и когда её проложил, покуда не наткнулись сперва на сигаретный окурок (и довольно свежий!), а потом и на кучку из шести револьверных гильз — словно кто-то разом перезарядил свой кольт, вставив в барабан новые патроны взамен стреляных. Гильзы (конечно же, .357 Магнум) не блестели, как свеженькие, но всё же не выглядели предметами двадцатилетней давности. Хозяин револьвера бросил их тут не больше полугода назад — или я никогда в жизни не видел гильз, что старых, что новых. И ещё несколько окурков попалось нам, а также следы кроссовок и массивных военных башмаков, отпечатавшихся на серой дорожной пыли в одном месте, где бетон был выломан. Это ж не Долина Смерти, где дождей вообще не бывает, так что следы оставлены — ну… да не больше недели назад. На острове были люди! Или недавно бывали…
Весёлость с нас как ветром сдуло — лихой публики во всех местах хватает, а уж Карибское-то море в этом смысле никогда не было безопасней, скажем, вод Мадагаскара восемнадцатого века или Малаккского пролива во все времена.
Если вы не возражаете, я поджарю омлет. Ни разу не пробовали омлет по-флибустьерски? Пальчики оближете.
На чём я остановился? А, вспомнил. Так вот: то, что все мы видим в весёлом и увлекательном кино, сэр — это же просто детские шалости, сказки с голливудскими штучками. Ведь что такое пиратство по сути своей? Это вооружённый грабёж, сэр, обыкновенный бандитизм, только на море. Пуля в лоб, сталь под рёбра. Пленников — за борт. Делёж добычи — это сотня алчных взглядов, внимательно следящих, всё ли будет честно, и в то же время каждый мечтает, чтобы какое-нибудь колечко с изумрудиком незаметно закатилось в угол… Богатым и довольным пират может стать только на подвластных флибустьерскому братству островах, на подконтрольной территории, потому что вернуться богачом в отчий дом вряд ли удастся. Слухи об источниках богатства долетят до этого самого дома куда раньше, чем в него вернётся блудный сын. Впрочем, в те времена закон всё больше карал свободных разбойников, а не приватиров, которые щедро делились с казной... ну, и про себя не забывали.
Так что для большинства пиратов всегда было два выхода: погибнуть в очередной стычке или попасть под суд. Поначалу им просто рубили головы, потом изобрели виселицу, и незадачливые джентльмены удачи, как они сами выражались, «сушились на солнышке» в назидание другим. На табличках так и писали: «PIRATES YE BE WARNED», однако пиратство всё равно процветало. Повешенным связывали руки-ноги вместе, скрепляли суставы кожаными или стальными кольцами, дабы разлагающийся труп оставался висеть и не разваливался как можно дольше. Позже придумали и защиту от хищных птиц, растаскивавших казнённых по кусочкам — обыкновенные клетки на самом людном месте. Потом додумались сажать в них прямо живьём; человек умирал неделями, а потом ещё и гнил-вонял столько же — на радость зевакам. Если везло, и солнце было жарким, процесс был не очень долог. Народ
