Земли вокруг производили более приятное впечатление. Красивый парк, пусть и немного мрачный, речушка, сбегавшая с холмов и резво несущая воды в сторону моря, а дальше – докуда хватало глаз – сплошные поля. Энту объяснил, что здесь, на равнине, зерновые росли лучше всего, а виноградники располагались ближе к холмам. Но от дома их было не увидеть, слишком далеко. И снова – гордость. Ведь всего этого добились его предки, и однажды поместье перейдет к нему, к Энту.
Интересно, это должно было произвести на Тари впечатление?
– Скажите, Энту, а в поместье много детей?
Он обиженно нахмурился:
– Дорогая кузина, я же просил вас.
Тари тут же поправилась:
– Простите, кузен. Мне все еще немного неловко…
– Ничего неловкого! Вы – названая дочь моего дяди, а значит, моя кузина. Про детей не знаю. Наверное, хватает среди слуг. А что?
– У меня сережка в паркетной щели застряла. Мы с Кармитой пробовали достать, но пальцы не пролезают. А вот ребенок, я думаю, смог бы дотянуться. Кто-нибудь с ловкими пальчиками.
Энту задумался.
– Я могу спросить…
– Будьте добры.
От ее выжидающего взгляда он слегка задергался:
– Что, прямо сейчас?
– Пожалуйста, кузен, я очень люблю эти сережки.
И чего он боялся? Вроде будущий хозяин поместья. Но, как и подозревала Тари, Энту ничего, кроме статуса, не досталось – отсюда и чрезмерная гордыня. Сначала всем заправлял отец, потом дядя, а его даже к счетным книгам никогда не допускали и с кухни прогоняли – чтобы не мешался и маринованные оливки из кадки не воровал. Признаться в этом ему было непросто, но зато потом дело пошло веселее. Тари сама пошла к конюшему – в конце концов, утренняя воровка именно в эту сторону удирала – и попыталась выведать, нет ли в поместье подходящего ребенка.
Оказалось, что нет. Было двое мальчишек шести и восьми лет, младшие сыновья экономки и помощники управляющего, и подмастерье кузнеца, но тому уже шел тринадцатый год, и лапищи у него были – о-го-го! И ни одной девочки подходящего возраста? Интересно как…
– А где тут ближайшая деревня или город? – спросила она у Энту.
– Тари, да вы не беспокойтесь, сделаем прут и достанем сережку.
– Конечно, кузен, спасибо. Но все-таки? Далеко люди живут?
Он вздохнул и принялся рассказывать, в какой стороне что находится. Тари слушала, запоминала и думала, как же найти воровку. Зачем ей это, она и сама толком не знала.
– Я вам надоел? – вдруг всполошился Энту. – Мама говорит, у меня очень занудный голос…
– Нет, что вы! Мне очень интересно. Расскажите еще что-нибудь про поместье!
И Энту рассказывал, а Тари изо всех сил старалась не вертеться в седле в надежде увидеть подъезжающего к дому Гергоса. Он не вернулся к обеду. Но на этот раз, слава Керпо, госпожа Дайана почти не обращала на Тари внимания. А после обеда, когда большинство слуг обедало внизу, на кухне, Тари забрала из-под кровати драгоценности и отнесла их в комнату Эвретто. Дану рассказал ей про два якобы пропавших кольца, и теперь она с удовольствием представляла, как камердинер его светлости найдет парочку лишних в своем сундуке. И пусть выкручивается как хочет.
Вечером она собиралась отсидеться в своей комнате, но Энту не позволил. Он с заговорщицким видом потащил Тари куда-то в сторону хозяйственных построек. На все ее вопросы дорогой кузен отвечал гордым молчанием, а остановился наконец только возле старой кузни, теперь заброшенной.
Энту опустился на землю рядом с лестницей и потянул Тари за собой:
– Смотрите!
Тари тоже присела. Под деревянными ступеньками кто-то возился, какой-то бесформенный клубок. Энту запустил внутрь руку – послышался тонкий писк – и достал крошечного котенка.
– Я только вчера их нашел.
– Сколько им?
– Дней десять. Видите, они уже начали открывать глаза.
– Можно мне?..
– Конечно!
На ладонь Тари опустился маленький пушистый комочек, темно-серый с нежным розовым носиком и светло-голубыми глазами. Котенок был теплым и почти невесомым, Тари почувствовала, как бешено бьется сердечко, потом ее пальца коснулся шершавый язычок. Она невольно улыбнулась, кажется, впервые с тех пор, как приехала в Льен.
– Там еще четверо, – сообщил Энту. – Хотите посмотреть?
– Нет, пожалуйста, не надо их тревожить. Они такие маленькие…
– Вырастут. Их мать привез с севера Онтара мой дед, в подарок бабушке, это крупные животные. Хотите взять себе?
– А можно?
– Конечно! Надо только подождать чуть-чуть, без матери они пока не выживут.
Тари прижалась лицом к мягкой шерстке, от котенка пахло молоком и свежим сеном. Он снова запищал – мяуканьем назвать это было нельзя – и уперся ей в щеку крохотными коготками. Расставаться с темно-серым подарком не хотелось, но пришлось. Энту снова взял котенка в руку и сунул под лестницу – обратно к матери. А ведь та доверила, не полезла драться и вырывать детеныша из людских рук!
Обратно в дом Тари возвращалась уже в приподнятом настроении. Начинало смеркаться.
– Прогуляемся по парку?
– А вам не больно ходить?
– Нет, ничуть.
Больно было, но лишь самую малость. Тари уже почти не обращала на ногу внимания, привыкла. На этот раз говорила, в основном, она, а Энту слушал. Конечно, про последние два года она ничего не могла рассказать, зато про детство, про родителей и брата историй нашлось немало. Впрочем, наибольший интерес у Энту вызвала Метелка. Ожидаемо.
Гергос не вернулся и к ужину.
А госпожа Дайана смотрела на Тари с еще большим подозрением, чем раньше, и все спрашивала и спрашивала:
– Где вы были сегодня?.. Ах, Энту показал вам голубятню?.. И котят?.. Вы ездили к роднику?.. Энту рассказал вам про летние скачки в столице?.. И разрешил оседлать свою любимую кобылу?.. Как удивительно!
Кажется, она наконец поверила, что Тари всего лишь воспитанница Гергоса, зато теперь видела в ней опасность для своего сына. Наглая выскочка решила охмурить единственного наследника?.. К концу ужина Тари была готова взвыть от досады. Что бы они ни сказала, как бы ни ответила, все было неправильным, все вызывало лишь новую лавину ядовитых вопросов. На этот раз даже поддержка Энту ее не спасла.
А хуже всего было то, что госпожи Мариники на ужине тоже не было, хотя из Льена она не уезжала.
***После очередного настойчивого стука пришлось открыть дверь. На пороге стояла Мариника, если глаза не подводили – довольно злая.
– Онсо, что ты делаешь?
Она ворвалась в кабинет, принеся с собой запах чернил и здравомыслия. Гергос был вынужден ответить.
– Прячусь.
– Дурак!
Он снова закрыл дверь на ключ и вернулся в кресло. Мариника отодвинула бутылку, когда Окъеллу к ней потянулся.
– Рассказывай.
– Отдай вино.
– Отдам, если решу, что ты имеешь на него право. Говори.
А
