– А ты не прост…
– Мы говорят, нукеры эмира Могул-Буги, действуем по его приказу.
– Пайцзу показывали?
– Нет. Вообще больше ничего не сказали. Схватили бедного Касриэля и увели. Я, конечно. сразу во дворец. Там никого. Эмир уже отправился домой, стража сказала, что ты на постоялом дворе Сарабая. А я знаю, где этот двор? Помчался назад. Хорошо вот он, – кивнул на спутника, – знает. Это Альянак. Он шойхет – резчик. Мясник по-вашему. У Сарабая часто скот хороший берёт. Хозяин знает толк в этом деле, – немного поколебавшись, важно добавил, – Настоящий иудей должен есть только мясо животного, забитого по правилам. Знающим человеком.
– Хорошее правило, – одобрил Злат, – Видишь, помогло.
Он быстро стал одевать сапоги.
– Дай мне ненадолго коня. А то я своего расседлал. И подожди меня здесь.
Не дожидаясь ответа, наиб схватил плащ и выбежал во двор.
Касриэль, был его старым приятелем. Он держал меняльную лавку на Красной пристани, куда приходили корабли с Бакинского моря. Со Златом они познакомились давно, когда тот был простым писцом-битакчи. Касриэль, тоже, как Давид Багдадец бежавший из Персии, делал первые шаги на сарайском базаре в новом для себя ремесле. И сразу угодил в ловушку, подстроенную неопытному меняле мошенниками и собратьями по ремеслу, вовсе не обрадованными появлению ещё одного рта. Обвинили в сбыте фальшивых денег.
Распутывал тогда эти козни Злат. Так и познакомились. Со временем Касриэль разбогател, обзавёлся семьёй и приобрёл большой вес на Красной пристани и сарайских базарах. Высоко взлетел и Злат. В наибы самого эмира Сарая.
Произошедшее не укладывалось в голове. Какая такая измена? В какую историю влип жизнелюбивый толстяк и любитель покушать Касриэль, которого за порогом его уютного дома интересовала только его контора и звон монет?
Ладный мул Соломона, казалось только рад был побыть ненадолго в роли скакуна, резво помчавшись по дороге, ведущей к заставе. Благо ехать было недалеко.
Мокнущие под усиливавшимся дождём, скучавшие караульные успокоили наиба – нукеры Могул-Буги из Сарая в сторону новой ханской ставки не выезжали.
– Если появятся, не выпускайте! – распорядился Злат, – И сразу пришлите за мной.
Значит Касриэль в Сарае. Скорее всего во дворе отца Могул-Буги эмира Сундж-Буги. Это совсем недалеко от ханского дворца. А значит под властной рукой эмира столицы. Которому и должен помогать в его многотрудном деле помощник-наиб. Могло быть хуже. Выехали нукеры со своим всадником за заставу и ищи ветра в поле. В степи свои законы. Даже ханская власть достаёт не до всех укромных мест. Там на вольном просторе и насмешливое прозвище «князь ветра», которым обидно именуют по городским базарам всяких голодранцев, звучит совсем по другому. Скорее зловеще, чем смешно.
Значит нужно спешить. Пока эти князья ветра гуляют по сарайским улицам.
Злат даже не придержал мула, проскакав мимо постоялого двора Сарабая. Конь почтенного Соломона, видно, вдоволь едал ячменя, потому что нёс своего нового наездника не хуже степного скакуна. Злат даже благодарно потрепал его по холке, когда уже отъезжали от дворца.
Теперь даже мул почтительно поджал уши. Наиб облачился в почётный красный халат – символ власти, на шитой злотом перевязи красовалась дорогая сабля, а на грудь с плеча свисала золочённая табличка, украшенная императорским квадратным письмом – пайцза. Даже сидя верхом на скромном муле, Злат выглядел грозно. Особенно во главе целой дюжины стражников из ханских гвардейцев.
Внимательный прохожий сразу заметил бы, что тетивы луков у них натянуты – готовы к бою. Значит дело предстоит нешуточное.
Ехать было недалеко, но кощунственно постучать в ворота дома великого эмира Сундж-Буги, стоящего возле самого Золотого престола, не довелось. Уже в переулке наибу перегородил дорогу долговязый подросток, склонившийся в почтительном поклоне. Из под шапки на виски у него свисали локоны на еврейский манер.
– Касриэля повезли в сторону Красной пристани, – произнёс мальчик, без всякого приветствия.
– Ты кто? – удивился Злат.
– Меня послал рабби Соломон проследить куда повезут Касриэля. А сам сказал, что поедет к эмиру. Они только что отъехали.
Времени на разговоры не было. За Красной пристанью была южная застава, проскочив которую всадники уйдут туда, где власть эмира Сарая уже не кажется столь непререкаемой. К счастью ехали они медленно – толстяк Касриэль, усаженный на лошадь, едва держался в седле.
Наиб сделал знак и стражники, обогнав всадников, перегородили им путь, окружив со всех сторон. Часть встала поодаль, достав из саадаков луки.
– Именем великого хана остановитесь! – зычно крикнул сотник.
– Мы нукеры великого эмира Могул-Буги, – огрызнулся, тот, что, видно, был за старшего. Хоть по годам он выглядел моложе всех, но его опоясывал дорогой шитый золотом пояс.
Злат не стал подъезжать ближе. На низкорослом муле ему придётся смотреть снизу вверх на этого напыщенного юного фазана. Который не сомневался в своём превосходстве. Поэтому наиб вызывающе рассмеялся на его надменные слова. Тем более, что разглядел – никакой пайцзы на груди у нахала не было.
– С каких это пор эмир Могул-Буга стал великим? Новости долго доходят до нас?
– Я обязательно передам ему твои слова, – дерзко бросил юноша.
Злат сделал сотнику знак рукой.
– Несчастный! Перед тобой наиб эмира Сарая!
– А чтобы до вас быстрее доходило, кто это, приказываю всем спешиться! – добавил Злат.
На миг все затихли в растерянности. После чего наиб погладил рукой табличку на груди:
– Это пайцза великого хана Узбека, да продлит Вечное небо его царствование. Здесь написано: «Кто не повинуется – умрёт». А приказ я уже отдал.
Злат резко вскинул руку и стражники наставили копья на всадников. Те схватились было за сабли, но гвардейцы вскинули луки.
– Вы проживёте ровно столько, сколько я держу поднятой руку, – зловеще предупредил наиб, и добавил, – а я быстро устаю.
Всадники спешились. Один Касриэль с недоумением пыхтел в седле.
– Мне сказали, что этот человек обвиняется в измене? – указал на него Злат.
– Да! И тот, кто мешает его задержать, будет обвинён тоже.
– Покажите мне этого мерзавца! – насупил брови наиб, – Я немедленно спущу с него шкуру своею властью!
Он снова, словно невзначай, погладил пайцзу.
– Я с большим уважением отношусь к словам эмира Могул-Буги. Надеюсь, когда-нибудь он действительно станет великим. Если ему не помешают не в меру ретивые слуги. Которые забывают, – Злат возвысил голос, – Что над этой землёй есть только одна власть. Она дарована Вечным небом великому хану Узбеку. А мы, его верные слуги, должны только преданно и исправно исполнять его волю. В Богохранимом Сарае волю Вечного неба блюдёт диван-яргу. А следит за этим поставленный великим ханом эмир. Почему вы творите здесь всё, что хотите, будто в собственной конюшне?
Юноша хотел было ответить, но Злат перебил его:
– Не нужно мне отвечать! Прибереги слова для тех, кому они нужнее. Завтра ты их скажешь яргучи в диване. Я не буду вас задерживать из уважения к эмиру Могул-Буге. Надеюсь вы придёте сами. А вот задержанного вами преступника я возьму под стражу. Он тоже завтра будет в диване-яргу. Возможно, если вы не появитесь, он захочет подать жалобу на незаконное задержание.
Наиб сделал знак, означающий, что разговор окончен и демонстративно повернул мула задом к слушателям. Один из стражников схватил повод коня, на котором сидел Касриэль. Нукеры Могул-Буги не шелохнулись.
– Говорят, Касриэль, тебя ждёт рыбная голова? – спросил Злат, когда они отъехали.
Всё произошло так быстро, что еврей не успел опомниться. Но жизнелюбивый нрав уже брал своё:
– В первый день нового года нужно обязательно съесть рыбью голову. Чтобы весь год быть в головах, а не в хвосте.
– Тогда тебе придётся кого-нибудь послать за ней. Хочешь – не хочешь, а до завтрашнего дня ты будешь сидеть под
