– Вот и ладушки, – вновь склоняясь над картой и черкая на листе бумаги, удовлетворенно произнес Иван. – Конечно, это не паровые фрегаты. Но где-то даже и лучше. Как думаешь, не раскусили шведы, что кто-то озорует под их личиной?
– Думаю, пока нет. Но недолго уж осталось. Еще малость, и все вскроется.
– Вот и я так считаю. А потому не будем тянуть. Грех не воспользоваться моментом, пока Карл предоставляет время.
– А можно узнать, что ты задумал, боярин?
– Гляди. У нас четыре галеры…
– Три, – перебив Карпова, поправил его атаман.
– Четыре, – настойчиво повторил Иван. – Отряд, что блокировал Эмбах, мы разметали и потопили. Но одну галеру лишь серьезно повредили, и пока разбирались с Левенхауптом и Реншильдом, шведы успели починить кораблик. Ну а когда они были вынуждены сдаться, то и галера нам досталась. Прибавь твой сегодняшний трофей, и получается ровно четыре. Что просто замечательно.
– Вообще-то не очень, учитывая то, что команда имеется только на две.
– Вот и распределишь экипажи на четыре галеры. Причем урежешь их до сотни гребцов и двух десятков матросов. Пушкарей включишь в гребную команду.
– Это к чему так-то? – не понял Демин.
– К тому, что на тех галерах я хочу переправить в Швецию полный пехотный полк. Ну, разве что без роты драгун. Этих с их лошадьми никак не пристроить. А посему в гребцах недостатка не будет.
– Полк? А что ты имел в виду, когда говорил про набег? Или и это тайна? – посыпал вопросами атаман.
– Все в свое время, Игнат Борисович. Все в свое время. Пока же спешно готовь галеры к походу. Два дня тебе достанет?
– Я не видел, в каком состоянии та галера, которую привел ты. Если все прилично, то управлюсь.
– Вот и ладушки. Значит, два дня. В ночь на послезавтра грузимся и отходим.
– Слушаюсь, боярин.
Конечно, вопросов у Демина громадье. Но что он мог ответить? Лишь продемонстрировать свою готовность действовать. Ну не клещами же из боярина тянуть. Хм. Он сам из кого хочешь вытянет. И опять плакала машина с гребными колесами. Пойдут ведь тайно, снова рядясь под шведа. Тут к гадалке не ходить. Любит Карпов головы дурить.
– Позвольте, ваше высокопреосвященство? – заглянув к начальству, обратился секретарь.
– Что-то срочное, Ежи? – в свою очередь задал вопрос кардинал.
– Депеша из Гданьска от профессора Дюваля, – доложил Вуйчик.
Гданьск входил в состав Польского королевства и вместе с тем имел множество привилегий. Благодаря им его зависимость от Польши фактически была номинальной. Город самостоятельно выбирал должностных лиц, вел собственную внешнюю политику и даже имел свой монетный двор.
К тому же в нем сосредоточено множество религиозных конфессий, которые вполне уживались друг с другом. В чем Гданьск был по-своему уникален для Короны. И, разумеется, последнее никак не могло удовлетворять провинциала. Однако городские власти и жители были категорически против основания в Гданьске коллегиума иезуитов. Слишком уж им хорошо известно о нетерпимости братьев в отношении иных течений веры. На поддержку короля там рассчитывать не стоило. А потому ордену приходилось действовать исподволь.
Туда был направлен профессор Дюваль. Медик, не афиширующий свою связь с орденом, оказался востребованным на медицинской кафедре Академической гимназии. Еще бы, коль скоро он несколько лет набирался опыта в псковском госпитале, слава которого крепчает с каждым годом. Конечно, гимназия не дотягивает до университета, и появление там профессора могло возбудить излишние подозрения. Но согласно легенде Дюваль решил обосноваться там именно из-за более широких взглядов на научную деятельность. На деле же ему надлежало возглавить ячейку общества Иисуса и приложить все силы для укрепления ее позиций.
– Ты читал? – показывая жестом, что секретарь может войти, спросил кардинал.
– Да, ваше высокопреосвященство, – ответил Вуйчик, проходя к рабочему столу.
– И что там?
– В результате сильного пожара Карлскруна выгорела дотла. Как и все суда, стоявшие на рейде. Основные силы шведского флота уничтожены.
– У Дюваля есть предположения о том, благодаря какой свече это случилось? – принимая письмо, задал следующий вопрос кардинал Зелинский.
– Все указывает на то, что там опять отметились люди Карпова с греческим огнем.
– Вот, значит, как, – откладывая перо и посыпая лист бумаги песком, задумчиво произнес кардинал.
Потом он самым внимательным образом перечитал послание. Удовлетворенно кивнул своим мыслям и вновь взглянул на секретаря:
– Король в Варшаве?
– Доподлинно я этого знать не могу, но о королевской охоте или ином выезде я ничего не слышал.
– Вели закладывать экипаж. Я направляюсь к нему.
– Слушаюсь.
Путь от резиденции кардинала до королевского замка занял куда меньше времени, чем подготовка самого экипажа. Впрочем, кардинал и не думал тратить время зря. Ему нужно было переосмыслить прежние сведения и новости, но он не мог медлить. Поэтому и был вынужден принять половинчатое решение, обдумывая все это на ходу.
Карпов. Этот противник требовал особого подхода. Этого псковского боярина отличали стремительность и непредсказуемость. Ну и еще необыкновенная эффективность. Приходилось ловко поворачиваться, чтобы поспевать за ним.
– Ваше преосвященство, признаться, вы буквально застали меня в дверях. Я уже собирался покинуть замок, – с явной досадой приветствовал провинциала король.
Судя по всему, его величество направлялся в дом своей фаворитки, княгини Любомирской. Эта двадцатиоднолетняя красавица сразила сердце любвеобильного монарха год назад и пока не успела ему приесться. Причем настолько, что, несмотря на официальное признание ее фавориткой и беспрепятственную возможность видеться во дворце, его величество навещал свою пассию и в ее доме. Была в этом некая изюминка. И тут этот святоша, который, к слову сказать, как и многие шляхтичи, не одобрял шалостей короля.
– Боюсь, у меня слишком важные сведения, ваше величество, чтобы говорить о них вот так, на ходу.
– Все настолько серьезно?
– Более чем, ваше величество.
– Хорошо. Давайте пройдем в мой кабинет.
Сказано это было с раздосадованным видом, но такое состояние короля продлилось недолго. Он, конечно, любил женщин и развлечения, но в то же время был весьма амбициозен и охоч до славы. Ему непременно хотелось оставить след в истории, и желательно еще при жизни. Как тот же Людовик Четырнадцатый. Он даже, подобно ему, ввел у себя институт официальных фавориток, обязанных вести активную светскую жизнь. Поэтому, узнав о возможности раздавить этого выскочку Карла, не на шутку возбудился.
– То есть вы уверены, что Фредерик непременно объявит войну Карлу?
– Он просто не сможет проигнорировать вдруг свалившееся на него доминирование на море. Как и то обстоятельство, что Карл потерпел ряд поражений, потеряв при этом не только костяк флота, но и армии.
– Иными словами, вы хотите сказать, что эти двое, Карпов и Острожский, разобьют Карла?
– Я в этом ничуть не сомневаюсь. И вот тут важно, чтобы именно в этот момент на театр военных действий прибыли вы со своей армией. У вас появляется уникальная возможность прекратить этот рокош и победоносно завершить войну. Пусть начали ее и сделали основную работу не вы, в истории останется только имя победителя.
– Хм. Мне нравится ваш план, ваше преосвященство.
– Тогда необходимо немедленно созвать сейм.
– Мне куда
