Я пожала плечами и продолжила есть.
– Знаешь, когда я была с Максом и Синди на их ранчо, я видела, как много делает Синди. Она готовит на всех еду, она делает покупки, убирает дом, заботится об Изабелле, и все это – беременная. Да еще умудряется заниматься рукоделием. Она не сажает Изабеллу на весь день перед теликом – конечно, она позволяет ей смотреть несколько шоу и играть в некоторые видеоигры, но они проводят много времени, мастеря повязки на голову и банты.
– Повязки на голову и банты? Зачем?
Я закатила глаза.
– Да ладно? Неужели ты такой мачо?
Уэс хмыкнул и ткнул себя в мускулистую грудь, а потом поднял брови:
– Ну да.
– О’кей, очко в твою пользу. – Я облизнула губы и бесстыдно уставилась жадным взглядом на моего полураздетого мужчину. Ням-ням.
– Не смотри на меня так, иначе ты не закончишь ни свой завтрак, ни свою идею. Так что давай, продолжай.
Я хихикнула и вернулась к тому, о чем говорила.
– В общем, она делает повязки на голову и галстуки и банты, такие штучки, которые девочки возраста Изабеллы очень любят надевать. Изабелла ходит в садик несколько раз в неделю, и она дает их другим родителям как маленькие подарки от Белл. Это так здорово. Она занимается рукоделием вместе с дочерью, а потом то, что они сделали, раздает другим как подарок. И когда я как-то пришла в их садик, когда надо было забрать ее дочку, – на половине девочек в группе были надеты эти неповторимые подарки от Синди.
– Это и правда здорово. Но как ты собираешься заинтересовать этим зрителей, чтобы они захотели тебя смотреть?
– Я думала, что ты мне в этом поможешь.
Он откинулся назад и уставился в окно, сжав губы.
Этот мужчина был очень красив. Я знаю, что мужчины не слишком любят это слово по отношению к себе, но Уэс был по-настоящему красив. Конечно, он был привлекательным, горячим, сексуальным до чертиков, но к тому же еще и красивым. Наверно, это любовь делала его таким. Любовь заставляет человека видеть все через розовые очки.
– А что, если снять какую-нибудь мамочку на видеокамеру?
– Как реалити-шоу?
Он кивнул, в голове у него явно заработали-закрутились колесики.
– Найти кого-то, кого ты знаешь и кто делает что-то, что ты считаешь прекрасным. Взять у нее интервью. Снять весь ее день целиком, показать, как много она делает для всех, показать всю ту красоту, которую ты в ней увидела, всему остальному миру. Людям, которые смотрят шоу доктора Хоффмана, это должно прийтись по вкусу. Тем более что аудитория этого шоу на очень большой процент состоит как раз из домохозяек. Я могу поручиться, что продюсеры ухватятся за эту идею.
– А ты будешь работать над этим вместе со мной? – Я захлопала ресничками и задержала дыхание. Это был второй этап моего плана по возвращению его в колею. Да, это было не совсем то же самое, что ставить фильмы или писать сценарии, но, несомненно, из той же оперы.
Уэс улыбнулся и положил мне руку на макушку.
– Если тебе это доставит удовольствие – буду.
– Доставит. Очень большое удовольствие. Это просто офигительно! – Я вскочила и начала плясать вокруг стола.
– Ты сумасшедшая, ты знаешь об этом? – засмеялся он.
Я попрыгала еще немного, а затем шлепнулась к нему на колени.
– Ну, зато я твоя сумасшедшая.
– Да, это правда. И я никогда не допущу, чтобы было иначе.
Глава седьмая
Уэс оказался на сто процентов прав относительно шоу. Доктор Дрю Хоффман и его команда вцепились в идею руками и ногами. Они сочли ее абсолютно потрясающей. И решили начинать съемки, как только я найду нужную мамочку. Удивительно, но это оказалось самым сложным. Я не знала в Лос-Анджелесе никого, кроме Уэса, его семьи, своего старого агента и тетушки Милли. У меня не было абсолютно никакого представления о том, где я возьму домохозяйку, которая подойдет для нашей передачи. У меня не было знакомых маленьких детей, и жила я довольно далеко от Синди, моей новой невестки, которая могла бы мне помочь.
Я растерянно бродила одна и решила заглянуть в магазин, где планировала утешиться с помощью пирожного или скорее – полдюжины пирожных. И буквально врезалась в тележку какой-то женщины. Один ребенок болтался у ее груди, второй вопил в тележке. Я смущенно извинилась и пошла вслед за ней, украдкой следя за тем, что она делает. Она не была юной – скорее чуть за тридцать. Темные волосы зачесаны в хвост. На ней были штаны для йоги, пожалуй чуть узковатые для ее бедер, и пара открытых шлепанцев на ногах. Видимо, она была из тех, кто любит всякие блестяшки на обуви. Фальшивые бриллианты сверкали при каждом ее шаге, пока она шла по отделу с растениями, и ее тапки шлепали ее по пяткам.
Она внимательно оглядывала каждое растение и цветок, убирала грязь, отщипывала увядшие листочки, а потом сделала то, что меня очень удивило. Она вынула бутылку с водой из своей огромной сумки, которая больше была похожа на сумку для подгузников, и вылила содержимое в один из горшков. Затем убрала желтые листья, подошла к фонтану, наполнила бутылку водой и повторила эти действия еще несколько раз.
– Что вы делаете? – спросила я, старательно притворяясь, будто нюхаю ромашки. Они вообще-то не пахнут, но это не помешало мне использовать их как прикрытие.
– Им нужна вода, иначе они умрут. И вот этим тоже, если не убрать увядшие листья – все растение начнет гнить.
– А откуда вы это знаете? Вы садовник или что-то в этом роде?
Она покачала головой, щеки ее залились румянцем.
– Нет. Я просто… домохозяйка.
Динь-динь-динь-динь-динь! И у нас есть победитель!
Это были волшебные слова. Именно их я хотела услышать больше всего.
– А у вас, ну, есть огород или сад? – Я ожидала, что, смущенная моей фамильярностью, эта женщина насторожится, постарается отвязаться от меня, но она не стала этого делать. Наоборот – казалось, она даже рада поболтать с кем-то о своем увлечении.
Розовый румянец снова пополз вверх по ее шее и перекинулся на щеки.
– Люди говорят, что мой сад можно сравниться с садом Марты Стюарт. – В ее голосе слышалась гордость, но не снобизм. Что уже само по себе было нелегко встретить в этом городе.
Хм-м-м-м.
– Правда? Мне бы так хотелось посмотреть.
Воспользовавшись этим шансом, следующие полчаса я провела, рассказывая этой женщине о том, чем занимаюсь. Я сказал ей, что моя
