– Интересно-интересно, – размышлял вслух граф Флориан. – Вопрос, что за птичка ко мне залетела? – он выключил волвизор и вышел к гостье.
– Скучаешь, дорогая?
– Спасибо, нет. Греюсь у чужого огня и засыпаю.
– Сколько пассажиров было в геликоптере? Я позабыл.
– Шестеро. («Склероз, дорогой „просто павиан“?»)
– Вместе с тобой или без тебя, дорогая Флоренция?
– Это имеет значение для вас, граф? Какая теперь разница? – она отпила глоток борнеола из бокала. («Академик математических наук!»)
– Полагаю, что это число имеет огромное значение. Я не уверен, для кого из нас больше. Возможно, для тебя? Напряги память, милая графиня.
– Граф, ваши шпионские игры дурно пахнут. («Лучше бы про любовь поговорил».) Выражайтесь яснее. Я устала неимоверно и хочу спать. Что-то произошло за последние десять минут?
– Я только что прослушал экстренный выпуск новостей. Вы были в правительственном геликоптере?
– Может быть, граф Флориан! Хотите протестировать меня на детекторе лжи («А как же любовный напиток»)?
– Не люблю играть в поддавки, особенно в «дурака». Просветите невежду о вашем скромном участии в этой компании. Пилот, штурман или дипломатический курьер? Вы не Гаафа Олдама, её портрет постоянно мозолит глаза в центральной прессе. Чета Аронов? Аристократка из древнего рода атлантов? Хм. Вы, скорее всего, седьмой пассажир, не учтённый в официальном списке. Сопровождали кого-то? Может быть. Это факт! Пилота? Или…
– Граф, вы натурально ревнуете как в дешёвой мелодраме. («Он на что-то надеялся?») Это льстит моему женскому самолюбию. Смею заверить вас, мой нечаянный визит закончится с появлением связи. Впрочем, утром подкиньте меня до вашей деревни, Малинополис, кажется? Я подожду связи там. Не беспокойтесь. В вашей жизни я всего лишь случайный эпизод. Мираж.
– Умоляю, леди, скажите, кто вы, – граф Флориан упал на колени перед креслом гостьи. – Не мучайте меня!
Он схватил её за руки. Женщина гневно высвободила их и отвесила графу увесистую оплеуху. Мужчина инстинктивно схватился за щёку.
– Поделом мне. Что вы хотите этим сказать?
Леди Флоренция снисходительно погладила его густую шевелюру.
– Милый граф, вы – деревенский нахал. Однако мне понравилось быть продавщицей игрушек. Спешу разочаровать вас. Сожалею. Имя вашей иллюзии – Флоренция Арон, сенатор и близкая подруга президента леди Гаафы Олдамы, графиня и совладелица замка Аронов. Моя младшая дочь уже выпускница Школы Второй Ступени. Надеюсь, этого достаточно?
– О! Какой я осёл!? Чуть не женился на бабушке, пардон, ошибся, на прабабушке. Простите меня, графиня, за глупую комедию. Это неудачная пьеса. Человеку свойственно ошибаться. Скажите, что я прощён, дорогая леди Флоренция.
– Что касается возраста, то мы с вами почти ровесники. («Господин зануда!») Водить за нос – моё маленькое хобби в жизни и профессиональная обязанность на работе. Провинциальный спектакль, поставленный в замке Радий, имел бешеный успех у публики в моём лице. Вы талантливый автор, граф. («Бедный-бедный, давно женщин не видел».) Театр двух актеров открыл мне глаза на многое, – она томно вздохнула. – Я благодарю вас, милый граф Флориан, за чудесную пасторальную постановку и волшебную лунную ночь. С вашего позволения я пойду спать. Скоро утро. Спокойной ночи, граф. Искренне рада нашему необычному знакомству.
«А в нём есть что-то привлекательное. Какая экспрессия, какой темперамент! В бесконечной череде официальных приемов я с удовольствием сыграла бы роль деревенской пастушки. Ночь приключений закончится с восходом Солнца и Немезиды. Правда, жаль, что так скоро!» – подумала она.
– Наступит утро очередного делового дня, в котором будет полно забот и проблем, требующих разрешения при моём непосредственном участии. Граф Флориан, разрешите откланяться, сегодня действительно чудесная ночь!
Леди Флоренция закуталась в меховую накидку, решительно встала с кресла. Она поднялась по широкой лестнице в отведённые ей апартаменты. Мужчина проводил шикарную фигуру взглядом, успокоил дыхание. Усталость долгого дня брала своё. Он широко зевнул, размышляя, чем заняться.
Несостоявшийся любовник взял со стола графин, плеснул борнеол в бокал и уселся в кресло перед огнедышащим камином. Задумался, усмехаясь. Дворецкий, неслышно ступая, принёс гитару. Он знал, что беспокоит старого космического волка. По ночам тот часто бредит дальним космосом, трудными полётами. Старому слуге часто снились обрывки той пятилетней экспедиции; информация о ней до сих пор пылится в архивах под грифом «Секретно». В том полёте врачи-программисты с трудом выцарапали звёздного скитальца из ледяных лап криогенного аппарата. Космический исследователь был на полпути домой, когда при выходе из анабиоза зависла компьютерная программа разморозки. Дворецкий вздохнул. Он и сам не отказался бы снова испытать все перегрузки и тяготы звездоплавания. На том разбитом корабле он был бессменным штурманом. На Земле всё по-другому. Отсюда и уединённость жилья вдали от городского шума и от суетных людей. Космос просыпался в душе звездоплавателей каждую ночь и мерцанием звёздных путей звал и манил.
Хозяин замка граф Флориан тронул струны дорогой сердцу гитары, привезённой из дальних космических странствий, и полилась негромкая песня:
– Мы возвращаемся снова на круг,
Мы возвращаемся – это многого стоит.
Домик привычный, обычный досуг,
В который уж раз жизнь заново строить!
Простираться сквозь время мне в пространстве даёт,
Открывать, пламенея, ту звезду – звездолёт.
Той звезды опалённой имя, знаю, любовь,
Во Вселенной однажды мы встретимся вновь.
Время лист убирает. Неизбежен тот день,
Когда снова растает звездолётная тень.
И умчусь я как прежде. Сон всё это иль явь
С парусами надежды по Галактике вплавь.
Миллиард лет надежды, миллиард ожиданья,
В мириадах созвездий – ради мига свиданья.
И свернувшись спиралью, наше время придёт
К той же точке исходной, где пропал звездолёт.
Он из времени выпал, но это не в счёт,
Если два человека свой продолжат полёт.
Лишь бы память не стерла миллиардный прострел.
Я к былинному камню в тот же день бы успел…
Леди Флоренция с удивлением слушала песню-балладу, опираясь на полированную дубовую балюстраду рядом со своими апартаментами. Было что-то таинственно зовущее и грустное в лирических звуках десятиструнной гитары. Она тихо вошла в спальню и закрыла двери. Стояла глубокая ночь. Оплывшие жёлтые свечи догорели, и темнота пробралась в густую фиолетовую тень за мягкую мебель и драпированную малиновым бархатом ширму за креслом. Огонь в камине резво плясал горячий танец страсти. Напольные маятниковые часы мелодично пробили три раза. В окна гостиной бессовестно светили обманчивые луны Атлантиды.
Глава 11
В болотном тумане
Леди Гаафа Олдама взлетела вместе с капсулой катапульты в вечереющее поднебесье. В пластиковом шлемофоне беспрерывно раздавался служебный позывной сигнал, когда потерпевшая авиакатастрофу чиновница приземлилась на устланную плотным малахитовым мхом полянку близ болотной жижи. Леди Гаафа освободилась от тугих ремней безопасности и выползла из-под парашютной системы строп. За её спиной непроницаемой стеной поднимался частый
