Теперь, после смерти родителей, ему рано или поздно предстоит поселиться в Линдон-холле, – размышлял Чарльз, – и к этому времени у него должна быть красавица-супруга, способная родить ему сына или, еще лучше, нескольких сыновей. Тогда у него появятся наследники, которым он сможет завещать все свое состояние и обширные владения.
На светских балах он предпочитал танцевать с самыми очаровательными прелестницами, коих только мог предложить ему бомонд, внимательно всматриваясь в их исполненные нетерпения и страстного желания лица.
В этом рое красавиц особенно выделялась Сильвер Банкрофт, дочь видного государственного деятеля.
Она была, несомненно, самой обворожительной и самой красивой среди своих сверстниц.
С того момента, как Чарльз впервые увидел ее, он был поражен в самое сердце, хотя любовью это чувство называть было бы неверно.
Он представлял себе ее в качестве своей будущей супруги, раздумывал о том, как она будет смотреться в Линдон-холле, вполне отдавая себе отчет в том, что красотой Сильвер готова была поспорить с высеченными из камня богинями, чьи статуи украшали мраморный холл.
Кроме того, шестое чувство подсказывало ему, каков будет ее ответ, сделай он ей предложение.
Внимания и благосклонности Сильвер добивались многие. Ее осыпали всевозможными комплиментами, а количество ее поклонников, демонстрировавших самые серьезные намерения, по слухам, измерялось уже двузначными числами.
Но Чарльз ничуть не беспокоился по этому поводу.
Он непременно выйдет победителем, как случалось до сих пор везде и всегда. Он не находил никаких препятствий к тому, почему бы его лидерство не распространялось и на дела матримониальные.
Накануне вечером Чарльз во время танца с Сильвер прошептал ей на ушко:
– Я хотел бы задать вам один вопрос, но предпочитаю спросить об этом наедине.
Сильвер рассмеялась.
Ей часто говорили, что ее смех похож на чарующий звон серебряных колокольчиков.
Это стало одной из причин, почему она изменила свое имя с Сильвии, коим ее нарекли при рождении, на Сильвер.
После этого каждый мужчина, услышав, как ее зовут, неизбежно восклицал:
– Оно вам не идет. Вас следовало бы назвать Золото или Бриллиант, и никак иначе!
Она отвечала всем одинаково лукавой улыбкой, думая при этом, как было бы славно, если бы очередной поклонник изрек в ее адрес что-либо новое.
Она мгновенно разгадала намерения Чарльза, пусть даже он и не добавил более ни слова, и ответила:
– Завтра мы уезжаем в деревню, поскольку уик-энд папа предпочитает проводить именно там. А вот если вы нанесете нам визит в субботу после полудня, то я буду рада видеть вас.
Чарльз не стал говорить, что тоже будет очень рад, а ограничился ответом:
– Я буду у вас в два часа пополудни.
После чего, к невероятному ее удивлению, он не пригласил ее на следующий танец, а немного погодя вообще покинул бал, даже не попрощавшись.
Тем не менее, вернувшись в отцовский особняк на площади Белгрейв-сквер, она самодовольно отметила, что вновь взяла верх над своими подругами.
Все они наперебой пытались привлечь внимание Чарльза Линдона еще с тех самых пор, как он появился в списке потенциальных женихов.
Сам же Чарльз сейчас правил своими лошадками с исключительной ловкостью и умением, как делал все, за что брался.
Он думал о том, что свадьбу они сыграют в деревне, а после недолгого медового месяца отправятся в Линдон-холл.
Он хотел осуществить кое-какие усовершенствования в поместье, в том числе и множество реставрационных работ.
Несмотря на роскошную архитектуру, за время войны и отсутствия хозяев дом пришел в некоторое запустение, хотя старые слуги, которых Чарльз помнил с раннего детства, присматривали за поместьем как могли.
Тем не менее ремонт и обновление главных комнат, а также расшивка швов наружной кирпичной кладки требовали определенных затрат средств и времени.
Кроме того, Чарльз решил, что построит и приватный скаковой круг.
«Мне предстоит сделать очень многое, – размышлял он, – поэтому о скуке не может быть и речи. А Сильвер сможет заняться организацией развлекательных мероприятий и прочих увеселений».
Чарльз знал, что это неизбежно, поскольку стоит ему вновь поселиться в поместье, как соседи ринутся один за другим наносить ему визиты, учитывая, что многие из них были близкими друзьями семьи, когда сам он был еще ребенком.
Во время долгой войны с Наполеоном общественная жизнь замерла, но теперь, после того, как Англия одержала блестящую победу, все должно вернуться на круги своя, так что ни у кого не останется ни одной свободной минуты.
* * *Лондон просто ошеломил его своей праздной суетой.
Перед тем как выйти из своего особняка на площади Беркли-сквер, он заметил, что на его письменном столе громоздится целая гора нераспечатанных писем.
Он не сомневался, что почти все они – приглашения, а уже в самом скором времени их должны будут сменить многочисленные свадебные подарки.
И потому он в душе был очень рад тому, что у него есть весьма умный и ловкий секретарь.
Прежний, который находился в услужении его отца, вышел в отставку, и поэтому Чарльз предложил майору Монселлу, служившему во время войны под его началом, занять место секретаря.
Чарльз не сомневался, что в самом скором времени майор наведет в его делах полный порядок и избавит от скучной рутинной работы.
Лошади, которыми он сейчас правил, были выдрессированы безупречно – только на прошлой неделе он купил их на «Таттерсоллзе».
Сейчас они бежали все быстрее и быстрее, и он подумал, что еще никогда у него не было лучшей четверки. Да, они обошлись ему дорого, но при этом стоили каждого заплаченного за них пенни.
Он свернул с дороги и въехал в чрезмерно, на его взгляд, вычурные ворота поместья лорда Банкрофта, ничуть не сомневаясь при этом, что побил все возможные рекорды, какие только можно было установить, примчавшись сюда прямиком из Лондона.
Чарльз отметил, что до двух пополудни оставалось ровно три минуты, а ему всегда нравилось быть пунктуальным.
Это было одним из достоинств, за которые его ценили в армии, и его всегда раздражало, если кто-либо из его людей опаздывал на парад.
Как и возмущало, если кто-либо из подчиненных выполнял отданный им приказ не настолько быстро, как он того ожидал.
Особняк лорда Банкрофта был огромен и роскошен, но при этом особенной красотой не отличался.
Когда фаэтон Чарльза замер на месте, от центральной двери дома по ступенькам была мгновенно расстелена красная ковровая дорожка и двое лакеев в чрезмерно пышных ливреях встали по ее бокам.
Сидевший позади Чарльза грум уже спрыгнул на землю и направился к лошадям, чтобы взять их под уздцы.
Чарльз неторопливо и с достоинством спустился на землю.
Что, кстати, было совсем нелегко, учитывая, на какой высоте над землей располагалось сиденье кучера.
Когда он стал подниматься по ступенькам в дом, лакеи поклонились и его приветствовал седовласый дворецкий:
– Доброе утро, сэр. Надеюсь, ваша поездка из Лондона была приятной.
– Очень приятной,
