Чарльз отметил, что девушка изрядно удивилась, увидев его и фаэтон, стоявший перед входом.
– Прошу прощения за беспокойство, – начал он, – но одна из моих лошадей потеряла подкову, а в деревне нам сказали, что у вас имеется кузнечный горн.
Девушка улыбнулась:
– Да, конечно. Наш старый грум, который сейчас должен быть на конюшне, покажет вам, как им пользоваться. Идемте, я провожу вас.
Она прошла мимо него вниз по ступенькам и жестом пригласила Чарльза следовать за ней.
Когда они проходили мимо упряжки, Чарльз прихватил с собой Хобсона.
– Я вижу, лошади у вас великолепные, – сказала девушка. – Остается надеяться, что у нас найдется подкова нужного размера.
– Я тоже на это надеюсь.
– Должно быть, вы очень ими гордитесь, – продолжала девушка.
– Сегодня я приехал на них из Лондона и думаю, что они установили новый рекорд скорости, но на обратном пути мне, несомненно, придется быть осторожнее.
– Да, пожалуй. А вам нравится ездить на таком высоком фаэтоне? Мне еще никогда не доводилось видеть подобного.
– Это новая модель, – пояснил Чарльз, – которая в Лондоне пользуется бешеной популярностью.
– Да, она очень необычная, но при этом – очень красивая и изящная.
Они подошли к конюшне, из одной двери которой вышел престарелый грум.
– Лошадь этого джентльмена, Бен, потеряла подкову, – сказала девушка, – я надеюсь, у нас найдется что-нибудь ей на замену.
– Я должен буду взглянуть, мисс Рания, но вы же знаете, что подков, как и всего остального, у нас очень мало.
Девушка ничего не ответила груму, но на лице ее отразилось беспокойство.
Чарльз понял, что дела в этом поместье оставляют желать много лучшего.
Хобсон завел лошадей во двор конюшни, и вся компания принялась осматривать копыто Громовержца.
– Думаю, что у нас есть кое-что подходящее, – заявил Бен.
Девушка повернулась к Чарльзу.
– Если вы готовы оставить ненадолго своих лошадей, – предложила она, – то, быть может, не откажетесь от чашки чаю. Вы возвращаетесь в Лондон, и вам предстоит долгий путь.
– Вы совершенно правы, и я с удовольствием выпью чашечку чаю, если это не доставит вам хлопот.
– Идемте со мной в дом.
Когда они вошли, Чарльз сказал:
– Я слышал, как ваш грум назвал вас мисс Рания. Очень необычное имя.
Девушка коротко рассмеялась:
– Все всегда говорят одно и то же. В старину мое имя означало «принадлежность к королевской семье», чего, как вы сами видите, нет и в помине!
Она широко развела руками.
Чарльз уже и сам обратил внимание, что сад перед фасадом дома запущен и зарос сорняками. Из кустов на цветочные клумбы протянулись колючие побеги ежевики.
Он ничего не сказал, но, когда они вошли в дом, сразу заметил, что и внутреннее его убранство выглядит весьма плачевно.
Обои на стенах отклеились, а ковры под ногами протерлись до дыр.
В коридоре висели несколько картин, которые показались Чарльзу старинными и дорогими, но они нуждались в хорошей чистке.
Рания отворила дверь в гостиную, но и здесь вся мебель требовала пристрастного к себе внимания и ухода.
– Если вы подождете, я принесу чай, – сказала Рания.
Услышав, как застучали по коридору ее каблучки, Чарльз понял, что в доме, наверное, слишком мало слуг, если они вообще остались.
Оглядевшись по сторонам, он отметил, что некогда гостиная была очень уютной и милой.
«Похоже, – подумал он, – что из-за войны все здесь пришло в небрежение. Должно быть, они крайне стеснены в средствах, если допустили подобный упадок».
Спустя некоторое время в комнату вернулась Рания с подносом в руках.
На нем стояли серебряный заварочный чайничек, кувшинчик со сливками и две чашки из китайского фарфора. Кроме того, на тарелке лежали несколько кусочков сухого печенья.
Опустив поднос на столик подле одного из диванов, девушка разлила чай.
– Прошу простить меня за то, что доставил вам столько хлопот, – извиняющимся тоном сказал Чарльз.
– Ну что вы, какие пустяки! Разве что наша кухарка слишком стара, чтобы выйти из кухни. Ее супруг, дворецкий, отправился в лес взглянуть, не попался ли в силки хотя бы кролик. Если нет, то сегодня на ужин нам нечего будет есть.
Чарльз присел на стул.
– Неужели все так плохо? – осведомился он.
– Все гораздо хуже! – ответила Рания.
– Но ведь вы не можете жить здесь совсем одна?
Рания покачала головой:
– Нет конечно. Теперь, когда война закончилась, со мною живет мой брат.
– И чем же он сейчас занят?
К его удивлению, огромные голубые глаза Рании наполнились слезами.
– Он катается верхом… на Стрекозе… в последний раз!
Слезы хлынули ручьем и потекли по щекам.
Она поднесла к глазам платочек.
– Прошу прощения, – вздохнула она. – Я веду себя очень глупо.
Она выглядела маленькой и жалкой.
Чарльз встал со стула и пересел на диван, поближе к ней.
– А теперь расскажите мне, в чем дело. Я терпеть не могу, когда хорошенькие женщины плачут.
– Вам не полагается… видеть их слез.
– В таком случае я сделаю вид, будто ничего не вижу. Но почему вы сказали, что ваш брат катается на Стрекозе в последний раз?
– П-потому что, – срывающимся голосом сквозь слезы произнесла Рания, – завтра она и еще одна… лошадь – последние, которые у нас остались… – будут проданы!
– Почему?
Рания лишь отмахнулась в ответ:
– Вы же видите, в каком отчаянном положении мы оказались. В данный момент вопрос решается однозначно – или мы продаем лошадей, или умираем с голоду. Двое наших слуг не получают жалованье… вот уже три месяца.
Голос у девушки вновь сорвался.
Она сердито вытерла глаза, словно презирая себя за собственную слабость.
– Полагаю, во всем виновата война, – мягко сказал Чарльз, – и, наверное, ваш брат был солдатом. Вы не сказали мне, как его зовут.
– Да, он был солдатом, и… вот что он получил за свою храбрость, когда вернулся.
Она судорожно вздохнула и сказала:
– Его зовут Темпл. Сэр Гарольд Темпл.
Чарльз вскрикнул от удивления:
– Гарольд Темпл! Разумеется, я знаю его. Мы вместе учились в Итоне, в одном колледже.
– В самом деле? – воскликнула Рания, с удивлением глядя на него.
– Собственно, мы с Гарри были большими друзьями. Мы с ним не только оспаривали друг у друга звание капитана, но и играли вместе в крикетной команде первокурсников.
– Я уверена, что Гарри будет очень рад увидеться с вами, но, как вы понимаете, он ужасно расстроен тем, что, вернувшись домой, застал вокруг такую разруху.
Рания проглотила слезы и продолжала:
– Мы более не можем позволить себе держать слуг, а фермеры, после того как съели всех своих домашних животных, перешли работать к другим людям, которые в состоянии им платить.
Чарльз подумал, что эта история – отнюдь не уникальна.
Война нанесла сокрушительный удар по многим семьям в английской глубинке, где, в довершение ко всему, в минувшем году случился неурожай, который окончательно добил многих фермеров, отчаянно пытавшихся удержаться на плаву.
Более того, британское правительство начало закупать дешевые продукты питания
