– Обещаю вам, Бен, что никто не станет просить вас править этим фаэтоном!
Она вошла внутрь, чтобы еще раз полюбоваться на великолепную четверку.
Громовержца уже подковали, и грум Чарльза, как ей доложили, подкреплялся на кухне.
Закончив осматривать лошадей Чарльза, она неспешно направилась обратно к дому.
Двое мужчин все еще разговаривали, и, войдя в гостиную, по выражению лица Чарльза она поняла, что все прошло гладко.
– Я как раз любовалась вашими лошадьми, – обратилась она к Чарльзу. – Никогда не видела такой великолепно подобранной четверки.
– Я так и думал, что они вам понравятся, – отозвался он. – А я вот договорился с Гарри, что отвезу вас в Лондон, но не в своем «Хайфлаере», в котором, как вы наверняка заметили, есть место только для одного седока, а в вашем собственном экипаже, в который можно запрячь ваших лошадей.
– Гарри поедет с нами?
– Нет, я убедил его наведаться в Линдон-холл в моем фаэтоне, поскольку ему необходимо осмотреть там кое-что, прежде чем он присоединится к нам.
Рания вспомнила, что ей не полагается знать о скаковом круге, и потому почла за лучшее промолчать.
– Боюсь, что наш фаэтон покажется тебе старым и скрипучим, – вмешался в разговор Гарри.
– Зато никто не посмеет отрицать, что лошади в него будут запряжены первоклассные, – поспешно вставила Рания, – и я обижусь, если Чарльзу они не понравятся.
С непривычки она споткнулась на его имени, но Гарри, похоже, ничего не заметил, и она поняла, что он с нескрываемым восторгом предвкушает поездку на «Хайфлаере».
Они уже как-то обсуждали эту модель, и потому она знала, что поездка на нем доставит ему несказанное удовольствие.
Чарльз выказал необычайную любезность и острый ум, предоставив другу возможность поуправлять необычным фаэтоном.
– Чарльз останется у нас на ночь, – запоздало сообщил ей Гарри, – и я надеюсь, что ты устроишь его на ночлег со всем возможным комфортом. А я пока спущусь в подвал и взгляну, не осталось ли чего-нибудь выпить.
– Я буду очень удивлена, если ты что-нибудь найдешь, – заметила Рания. – По-моему, последнюю бутылку оттуда ты принес месяц или два тому назад.
– Не стоит беспокоиться, – вмешался Чарльз. – Сейчас важнее поесть, чем выпить. У нас с Ранией не будет недостатка в вине, когда все захотят выпить за наше здоровье.
– Надеюсь, не слишком много и не слишком быстро, – явно занервничав, вздохнула Рания.
– Боюсь, что именно этого никак не удастся избежать. Моя семья наверняка пожелает отпраздновать тот факт, что неисправимый холостяк наконец-то угодил в женские сети!
Все дружно рассмеялись.
– Мне бы очень хотелось, чтобы ваша мама была жива, – сказала Рания. – Помню, как она приезжала сюда однажды, когда я была совсем еще маленькой. Я сидела у нее на коленях, а она рассказывала мне сказку о феях, которые порхают над цветами и похожи больше на бабочек. С тех пор я все время ищу их!
– А я даже не знал, что вы были знакомы с моей матерью.
– В то время вы были в Итоне с Гарри. По-моему, ваши родители ездили навестить вас, а на обратном пути завернули к нам сообщить моим родителям, что Гарри пребывает в полном здравии и что они могут не беспокоиться о нем.
– Это так похоже на мою мать – позаботиться о таких вещах.
По тону Чарльза Рания поняла, что мать очень много значила для него, и подумала, что, пожалуй, та была бы сейчас довольна, что она, Рания, помогает ее сыну избежать насмешек.
Его мама наверняка бы пришла в ужас, узнав о том, что какая-то злая и жестокая красавица обманула и предала его.
Рания вскочила со стула:
– Если вы останетесь на ужин, то я пойду узнать, есть ли у нас что-нибудь поесть. Но, боюсь, нам придется довольствоваться только вчерашним кроликом.
Она вышла из комнаты, и Гарри заметил:
– Рания – сущий ангел. Она ведь не только осталась здесь совсем одна после смерти наших родителей, но и ни разу не пожаловалась на то затруднительное положение, в котором оказалась.
Он немного помолчал.
– Только сегодня во время верховой прогулки я думал о том, что сердце ее будет разбито, когда завтра мы продадим Стрекозу.
– Даю тебе слово, Гарри, что у нее будут лучшие лошади, каких только можно купить за деньги, и я устрою так, что каждое утро, пока мы с нею останемся в Лондоне, она будет кататься со мной верхом по Роттен-роу.
– Знаешь, я ведь никогда не мог представить себе, что Рания выйдет замуж за кого-нибудь, кроме тебя, – выпалил вдруг Гарри и смутился.
Он усмехнулся, а затем добавил:
– Хотя мне и в голову не могло прийти, что может случиться что-либо столь замечательное.
– Обещаю тебе, что буду заботиться о ней и постараюсь сделать ее счастливой.
– Первое, что ей понадобится, – это новые наряды. Времена были настолько тяжелыми, что в последние два или три года она ничего себе не покупала.
– Я прослежу за этим, не беспокойся.
– Мне неловко обременять тебя, Чарльз, – с чувством произнес Гарри.
– Как я уже говорил, между нами не должно быть никакой неловкости или недоразумений. Окажись ты на моем месте, то непременно бы помог мне, да и я не собираюсь быть фарисеем и при виде тебя переходить на другую сторону улицы.
Гарри рассмеялся:
– Ты на это не способен, Чарльз. Ты всегда был исключительно добр ко всем. Я до сих помню, как ты утешал младших учеников в Итоне, когда они скучали по дому или когда их колотили старшеклассники.
Чарльз вздохнул:
– Как давно это было! Иногда мне кажется, что только в те времена я был по-настоящему счастлив.
– Вздор, – возразил Гарри. – Я знаю, каких успехов ты добился на войне, и, если мы не найдем себе применение в мирное время, нам должно быть стыдно за себя. Хотя признаюсь, меня обуревали примерно такие чувства до твоего появления.
– Приводи свой дом в порядок, – посоветовал ему Чарльз, – и не скупись на расходы. А после поможешь мне навести такой же порядок и в моем доме.
* * *Рания застала миссис Джонсон в слезах.
– Что прикажете предложить такому важному джентльмену на ужин, мисс Рания? – спросила она. – В доме хоть шаром покати, а для вас с хозяином у меня остался лишь кусочек вчерашнего кролика.
– Да, для него этого явно будет мало, – вздохнула Рания.
Она развернулась, чтобы уйти, и тут заметила грума Чарльза.
Он сидел в комнате, которая раньше предназначалась для слуг, и читал газету более чем недельной давности. Впрочем, больше заняться ему все равно было нечем.
Рания быстрым шагом направилась обратно в гостиную.
Когда она вошла, двое мужчин весело чему-то смеялись.
– Прошу прощения, что прерываю вас, – сказала Рания, – но у нас на ужин ничего не
