«Уж как-то больно быстро умер», – подумала я. Многие полагали, что этот титул – «миссис» – Долли присвоила себе, как это делают некоторые люди сцены. Вроде это добавляет респектабельности. Глупо, по-моему. Сара Бернар, например, не прячется за несуществующего мужа – как, кстати, и Дженни Линд[4] с Лилли Лэнгтри[5], – но Долли делает вид, что уносится в воспоминания о своем великом горе, и закрывает глаза.
У меня мелькнула мысль: какого черта Тим Макшейн вообще связался с ней? Но в этот миг Долли открыла глаза и посмотрела прямо на меня.
Вот тут и проявился смысл этого ее представления. Эти темные глаза красноречиво говорили мне: «Можешь в темпе поаплодировать, а затем иди отсюда подобру-поздорову».
Теперь она пристально смотрела на Тима, который немедленно встал и сказал:
– Было очень приятно снова увидеться с вами, леди.
После этого он снова обратился к Долли:
– Мы должны дать этим девушкам билеты на ваше выступление в «Лирик Опера».
Она улыбнулась.
– Лучше пусть они подождут, пока я буду снова играть в водевиле у Маквикера. Я дала согласие выйти там на сцену с Коханом в следующем месяце. Это доставит вам больше удовольствия, чем мой оперный репертуар, – сказала она, продолжая смотреть мне в глаза. – Еще раз, как ваше имя?
– Келли, – ответила я и прямо там, перед Богом и людьми, а также перед метрдотелем, начала петь:
– Видел здесь кто-нибудь Келли?«Ка» – «е» – «двойное эл» – «и»?Видел здесь кто-нибудь Келли?Видели вы его улыбку?О, у него рыжие волосы и голубые глаза,Он ирландец до мозга костей.Так видел здесь кто-нибудь Келли?Келли с Изумрудного Острова?Мужчины за соседним столиком захлопали мне, Мейм и Роза присоединились к ним.
Не хлопала только Долли.
– Я запомню это имя, – сухо сказала она.
Когда мы уходили, Тим Макшейн не проронил ни слова.
Мы чинно дошли до угла, свернули на Стейт-стрит, заскочили в универмаг Маршалла Филда и тут уж начали хохотать до упаду.
– Ох, Нони! – воскликнула Роза. – Спеть подобным образом прямо в ресторане!
– Она так свысока смотрела на нас, что я больше не могла вынести этого ни минуты, – ответила я.
– Она великолепна, – сказала Мейм. – Наверное, люди сцены все же не такие, как все мы.
– Ты имеешь в виду членов великой семьи представителей шоу-бизнеса?
– Здорово было бы увидеть Кохана, – мечтательно произнесла Роза. – Как думаешь, она и вправду даст нам билеты?
– Постой-ка, Роза, ты ведь предупреждала меня держаться подальше от Тима Макшейна, а теперь собираешься принять от него билеты?
– Нет, думаю, мы не можем этого сделать, – неуверенно согласилась она.
– Что ж, мы попусту потратили деньги, – заметила я.
– Почему же? – удивилась Роза. – Мы прекрасно поели, а еще познакомились с Долли Мак-Ки!
– Ну а ты встретила Тима Макшейна, Нони, – добавила Мейм.
– Ах, вот оно что… – наконец сообразила Роза. – Так вот зачем, оказывается, мы туда пошли.
– Взрослый мужик на побегушках у этой женщины выглядит просто умилительно, – заметила я.
– А может, он любит ее, – возразила Мейм.
– Я уверена, что он любит тренировать ее лошадей, – сказала я. – А они живут вместе?
– Нони, – упрекнула Мейм, – они ведь не женаты. Даже Долли Мак-Ки не осмелится на такое.
– В противном случае ни один приличный человек просто не придет на ее шоу, – подхватила Роза.
– Какие бы там у них ни были отношения, это все не наше дело, верно, Нони? – спросила Мейм.
– Абсолютно, – подтвердила я.
* * *Оставшиеся три квартала до «Уорд» нам пришлось преодолеть бегом, не сводя глаз с позолоченного ангела с трубой на верхушке здания. И труба его как будто бодро пела прямо в нашу сторону: «Снова опоздали».
Мисс Аллен повела нас троих прямиком в кабинет мистера Бартлетта.
– Мисс Аллен говорит, что у вас троих сегодня выдался насыщенный денек, – сказал он. Этот невысокий полный мужчина с черными волосами – под цвет его очень серьезного делового костюма – в «Уорд» человек новый. – Вы нарушили чуть ли не все правила, установленные мисс Аллен, и к тому же опоздали с ланча на целый час.
Он открыл лежащую перед ним папку.
– Я получил от мисс Аллен массу жалоб на вас.
Внезапно он улыбнулся. Странно.
Все прочие девушки из работающих здесь тут же обвинили бы во всем меня, чтобы оправдаться самим. Но сестры Маккейб – самые лучше, поэтому они не сказали ни слова. Мы все втроем молчали.
«Увольте нас, увольте нас всех, и покончим с этим», – подумала я.
– Мисс Аллен утверждает, что вы трое непослушные и недисциплинированные, – продолжил мистер Бартлетт, листая свою папку.
– Ирландки, – вставила мисс Аллен.
– Ну все, – заявила я. – С меня хватит!
– Погодите минутку, – прервал меня мистер Бартлетт. – Я считаю, что нужно выслушивать своих служащих.
Вот как? Ну ладно… Терять мне было нечего, и я начала первой:
– Во-первых, не нужно винить в нашем опоздании Розу и Мейм. Это целиком моя вина.
Но Мейм перебила меня:
– Мы пошли на ланч потому, что мисс Аллен была очень строга со мной. А в ресторане встретили Долли Мак-Ки, и она заговорила с нами. Как же мы могли уйти? Это было бы очень грубо и невежливо.
– Долли Мак-Ки? – переспросил мистер Бартлетт. – Да, от нее просто так не уйдешь.
Мисс Аллен подняла руку.
– Теперь вы понимаете, что я имела в виду, мистер Бартлетт? С этими девушками вечно происходят какие-то истории. Я бы сказала, что они постоянно отвлекаются, а вот эта, – она указала на Мейм, – все время подолгу разговаривает с клиентами, обещает им выслать какие-то рецепты, и вообще, болтает всякую ерунду.
– А как же насчет польских фермеров и той жатки, мисс Аллен? – ехидно спросила я.
– Какой такой жатки? – насторожился мистер Бартлетт.
Я рассказала ему о том, как Мейм подружилась по телефону с одним фермером и тот договорился в складчину с друзьями купить жатку – именно у нас, а не в «Сирс» или «Джон Дир». Мистер Бартлетт одобрительно кивнул, и я продолжила:
– Вы не понимаете. Мейм – не просто прекрасный собеседник. Она отличный автор и понимает людей.
– Не думаю, что… – начала было мисс Аллен, но тут уже ее жестом остановил мистер Бартлетт.
– Продолжайте, – сказал он мне.
– Вы знаете, что «Трибьюн» каждый год проводит для школьников конкурс сочинений на тему «Почему я считаю себя патриотом»?
– Да, знаю. Это широко рекламируется, – ответил он.
– Так вот, Мейм выиграла этот конкурс, когда ей было тринадцать. Взяла первый приз! Причем писала она не про отцов-основателей, не про войны и не про конституцию. Она написала о том, как приехала в Америку. Ее мама с сестрой – присутствующей здесь Розой – уехали вперед, так что десятилетняя Мейм во время этого долгого-долгого плавания на корабле путешествовала совершенно одна под присмотром знакомой соседки. Как назывался тот корабль, Мейм? – спросила я у нее.
– «Компания», – ответила она.
– Ох, Нони, все это мистеру Бартлетту неинтересно, – вмешалась Роза.
– Нет-нет, продолжайте, – возразил тот.
– Так вот, когда корабль вошел в гавань Нью-Йорка и Мейм увидела статую Свободы, она подумала, что это гигантская фигура Девы Марии,
