«Жидкие» же социальные системы формировались в Европе в течение двух тысяч лет, в ходе разрушения этно-родовых систем. В обществе с «жидкой» структурой индивиды сами планируют и строят свою деятельность, их жизненные траектории подобны свободному движению молекул жидкости. Именно в ходе «таяния» социальных систем формируются идеалы свободы и демократии, стремление личности к независимости от общества и к власти над ним.
Демократическая идеология выражает собой достаточно высокий уровень развития субъектности людей – массовые претензии на участие в управлении социумом. Формирование субъектности личности как стремления индивидов к организации деятельности было следствием глобальных изменений в организации целостного Субъекта природы. От первоначальной растворенности своей деятельности в едином гео-биосферном процессе человек переходил к психологической организации деятельности. Он постепенно забирал у природы функцию организации и локализовал субъектность в своей личности.
И события истории, и особенности формировавшейся психологии народов детерминировались изменением гео-биосферной ситуации. Разрушение традиционных биоценозов в Европе привело к распаду «жестких» этно-родовых систем, к миграциям и войнам, в ходе которых люди теряли плотную включенность в исходные родовые группы. «Таяние» социальных систем началось в приморских регионах Европы, привлекавших мигрантов и захватчиков. Особенно активно смешивание народов происходило в Средиземноморье. Истощение природного базиса деятельности разрушало прежние родовые системы и провоцировало миграцию. Люди уходили из своих общин, бродили в поисках лучшей жизни. Смешение народов и культур привело к противостоянию разных типов жизни, к напряжениям во взаимодействии личности и общества, развитию чувства несвободы, стремления к свободе и самоутверждению личности. Люди стали ощущать более тесную связь с невидимым Богом, чем со своим родом. Власть перестала быть достоянием заранее определенных природных и социальных образований, стала достигаться с участием воли людей.
Формирование образа человекоподобного Бога было определено логикой реорганизации природного Субъекта и психологической функцией этого образа. Согласно концепции П.Я. Гальперина[7], образы возникают при рассогласовании деятельности индивидуального субъекта с изменяющимися внешними ситуациями, к которым приспосабливается схема деятельности. Структура деятельности всегда формируется в соответствии с логикой детерминирующей ее ситуации. Но если внешняя ситуация меняется, то и структуру деятельности нужно перестраивать. Опробование новых форм действий производят с опорой не на опасную реальную ситуацию, а на замещающий ее психический образ. Образ объекта формируется вследствие рассогласований этого объекта с деятельностью.
Формирование образа Бога как единого космического Субъекта было предопределено рассогласованием прежних социальных схем деятельности с биосферными ситуациями, выражавшими логику геокосмического Субъекта. На разных уровнях эта логика отражалась и в природных ситуациях, и в деятельности людей. Гео-биосферные ситуации в регионах Европы изменялись экстремально, и адаптация к ним схем человеческой деятельности потребовала создания психического образа единого космического Субъекта, проявляющего свою власть над человеком.
Особое значение для адекватной реорганизации деятельности имеет человекоподобность Бога. Ведь образ Субъекта, формировавшийся при рассогласовании схем деятельности с геосферными ситуациями, мог бы не иметь человекоподобных черт. Но функция образа Бога как субъекта вселенной была не только в том, чтобы отразить субъектность космоса, но и в том, чтобы передать часть управляющих функций этого целого нелокального Субъекта людям – отдельным локальным индивидам, вынужденно принимающим на себя работу по организации своей деятельности. Для активизации человеческой субъектности важны были черты человекоподобности Субъекта. Если космический организатор похож на человека, следовательно, человек тоже может стать организатором и своей деятельности, и окружающих его ситуаций. Человекоподобность Бога провоцировала принятие человеком субъектных функций от детерминировавших его деятельность ситуаций.
Образ человекоподобного Творца и абсолютного властителя мира стал распространяться в религиях народов, терявших свои биосферные ниши, разрушивших природные условия хозяйства или же изгнанных со своих земель. От иудаизма образ независимого от природы Бога перешел к христианам и мусульманам, к народам, терявшим плотную связь с природой. В сознании людей распространялся миф о реальной зависимости человека не от природных сил земли, а от внеземных бого-духовных сущностей. Миф этот позволял людям не только сохранять уверенность в себе при потере привычных биосферных условий, но и компенсировать чувство собственной незащищенности представлением о своем превосходстве над природой.
Нестабильность жизни и потеря защищенности в условиях распада родовых систем породили потребность защититься, обеспечив себе особую силу над миром, иметь устойчивое социальное положение и власть. Именно потеря стабильности прежних социальных и природных ситуаций породила стремление людей к богатству и власти, реально превышающим необходимость адаптации к стабильной природе.
Иная логика субъектности развивалась в Азии. Сохранение общинных традиций и «жестких» социальных структур обеспечивалось здесь особой гео-биосферной обстановкой. Сухие и жесткие степи Центральной Азии, жаркие и влажные леса Индии, морозы Сибири, суровый Памир и Тибет не привлекали массы мигрантов, не манили к себе легкой жизнью. Выживание здесь требовало терпения и сохранения традиций. Так, например, новые земли, осваиваемые под рисоводство, часто начинали давать урожаи лишь для следующих поколений. Природа Азии не способствовала формированию индивидуализма и авантюризма.
Специфика России состоит в том, что она не принадлежит ни к странам с «жесткой» структурой, ни к странам Запада, пережившим кризис разрушения этно-родовых систем. Россия, по своему гео-биосферному состоянию, не была страной, благоприятной для заселения и массовых миграций. Непростые условия морозных лесов требовали общинной жизни крестьян, с сохранением родовых традиций и обычаев. Суровая природа сохраняла свои субъектные права в организации жизнедеятельности людей. Община и сама функционировала как целостный субъект, подчиняющий деятельность ритмам и законам природы. Индивидуализм и противостояние личности коллективу несли в себе угрозу разрушения этого субъекта и подавлялись общиной как нравственное преступление.
Но непосредственное соседство России с Европой, наполненной войнами, миграциями и преобразованиями, делало ее страной, открытой для проникновения на ее территорию волн «жидких» структур. Для пассионариев[8] Европы Россия
