Саша решил не откладывать задуманное. Вечером снял с себя кольчугу и шлем, предложил одному из лучников:
– Возьмёшь? Дарю!
– Возьму, – согласился лучник.
И тут же кольчугу одел. Лучник полагал, что для мамлюков он сойдёт за рыцаря, всё же дворяне, к ним отношение лучше, чем к простолюдинам. Ни лучник, ни Александр не подозревали, что броня спасёт жизнь. Александр полагал, что на остров вернётся не скоро, если вообще вернётся. И шлем, и кольчугу жалко. Кольчуга – не рубашка, на торгу не купишь, она по мерке на каждого воина делается, причём долго, как минимум три месяца, и стоит немалых денег. Жалко оставлять, но случись упасть в воду или плыть, боевое железо утопит. Меч решил спрятать среди камней. Даже укромное место присмотрел. В сумерках сунул меч в ножнах в расщелину, сверху надвинул камни. Хотя бы оружие его не достанется врагу, это самое позорное для воина.
Теперь надо позаботиться о тубусе с документами. Александр сунул внутрь коробочку с драгоценностями, в небольшой миске нагрел на костре смолу, обмазал ею стык на пенале. Теперь пенал стал герметичным, но лучше в воде его долго не держать. Смолы в крепости было в избытке, при штурме стен противником она подогревалась в больших котлах и лилась со стен на нападающих. Обмотал тубус верёвкой плотно, привязал к себе на манер ранца, попрыгал. Ничего не звякало, не бренчало. Из оружия только боевой обоюдоострый кинжал.
Рыцари, которых он попросил спустить его со стены на верёвке, дружно отговаривали:
– Зачем рисковать попусту? Через два дня нас привезут на Кипр, мы даже раньше там будем, чем ты.
Но Александр был непреклонен. Обнялся с Гуго Дампьером, не зная, что в последний раз видит приятеля. Его опустили на верёвке. Ещё днём он внимательно изучил местность с высоты стены и сейчас двигался уверенно, стараясь ступать беззвучно. До пристани рукой подать – метров сто пятьдесят. Когда услышал плеск волн, шорохи судовых бортов, трущихся о доски причала, лёг на землю и пополз. В Средние века такой способ передвижения не применялся ни в одной армии.
Вот и доски причала. Саша пополз вправо, полсотни метров – и причал кончился. Он осторожно спустился в воду, стараясь не плеснуть. Оттолкнулся от брёвен причала и поплыл. До лодки недалеко, уцепился за борт. Сейчас главное – не шумнуть нечаянно. Подтянулся, перебросил ногу на борт, перевалился, прислушался. Тишина. Команда на судне у мачты сидит, хотя время позднее, за полночь уже. Вёсла в лодке уложены вдоль бортов. Кинжалом верёвку перерезал, лодку отливом в море медленно понесло. Александр дождался, пока лодка удалится, едва терпения хватило. Вставил вёсла в ременные уключины, уселся на банку, стал грести. Через час-полтора с непривычки заныла спина. Острова в темноте уже не видно, но Александр грёб без устали. Бросил вёсла, когда на востоке посветлело. Обернулся, а суши нигде не видно, как и кораблей. Отдохнул, принялся грести на север, ориентируясь по солнцу. Брызги солёной воды попадали на мозоли, которые вскоре лопнули и стали саднить. Саша оторвал полосу от исподней рубахи и обмотал тряпьём руки. И снова грёб, отдыхал и грёб. Во время отдыха оглядывал горизонт – не появится ли долгожданный парус? Откуда ему было знать, что основной судовой ход значительно севернее? Хотелось есть, а больше – пить. Попробовал пить морскую воду, но жажда только усилилась. Солнце стало клониться к горизонту, уже не так пекло голову, потом село. Как-то резко наступила темнота. Не спавший предыдущую ночь и сегодняшний день, Саша выбился из сил, убрал вёсла на борта, сам лёг на дно лодки и уснул. Лодку мерно покачивало на зыби, спалось отменно. Умылся утром забортной водой, повернул голову – судно вдали. Встав во весь рост, стал размахивать руками, кричать. Понимал – скорее сорвёт голос, чем его услышат, слишком далеко. Но заметили на судне, зарифили парус, корабль повернул к нему.
Голодание, а потом активная работа на вёслах сделали своё чёрное дело. Когда корабль подошёл и в лодку сбросили верёвочный трап, Александр с трудом поднялся. Первое, что он попросил, уже стоя на палубе, – это воды. Припал к принесённому кувшину. Какой вкусной показалась обычная вода! К нему подошёл кормчий, главный на судне.
– Кто ты и откуда и как оказался в лодке?
– Я рыцарь ордена тамплиеров, сейчас плыву с острова Руад. Остров захвачен мамлюками, и рыцари осаждены в крепости. Моё имя Огюст де Бриан.
– Хм, Руад? Слышал о таком.
– Прошу тебя доставить меня на Кипр, в Лимасол. Магистр ордена щедро тебе заплатит.
– Я предпочитаю звонкую монету, а не обещания.
– Даю слово рыцаря. Надеюсь – ты не сомневаешься в моей чести?
– Ты сейчас более похож на оборванца, уж прости. Где твой меч и броня?
– До лодки я добрался вплавь. Как ты думаешь, в кольчуге это возможно?
Кормчий задумался.
– Ну хорошо. Мы идём в Венецию, крюк до Кипра будет невелик. Но если ты мошенник и лгун, то я тебя крепко вздую. Даже не так, продам на галеры гребцом.
Один из команды, вероятно самый сердобольный, принёс Александру лепёшку с сыром. Саша впился зубами в хлеб, отломил кусочек сыра, отправил в рот. Лишь бы добраться до резиденции магистра, он должен послать помощь. В честность обещаний мамлюков Александр не верил. И правильно сделал. Именно в эти минуты на острове кипел бой.
Как и договаривались, рыцари открыли ворота, стали выходить с оружием. Его предстояло сдать. За рыцарями тянулись лучники и оруженосцы. День 26 сентября стал для ордена чёрным. Когда все крестоносцы покинули крепость, мамлюки вероломно напали. Зазвенело боевое железо. Многие рыцари оставили свои шлемы в крепости. Мамлюки вчетверо превосходили силами, а рыцари ослаблены скудным питанием. Бартелеми де Куинси был убит в первые минуты боя. Не менее половины лучников погибли. Рыцари были окружены, без шансов пробиться обратно в крепость, и вынуждены были сдаться. Из ста семнадцати рыцарей в живых осталось четыре десятка. Их связали, увезли на кораблях в Каир. Несколько лет они провели в земляной тюрьме и умерли от истощения. Судьба лучников и оруженосцев была трагичней. Их всех казнили на стенах крепости, обезглавив. Руад пал и надолго оказался в руках мусульман.
