– Но Фэй…
– Фэй? Вам позволили «убежать» в рамках программы «изучения и ликвидации феномена аномальной разумности». Но Сельфина контролирует это шоу даже сейчас.
– Она же разрушила ваш Маяк! Почему ты не вмешался? – возмутился я.
– А зачем? Лично мне она не мешает. Пусть поиграется. У каждого свои мотивы и цели.
– Ты играешь с нашими жизнями! – запротестовал я, давя отчаяние.
– Конечно, – согласно кивнул Мара. – Я понимаю, что это нелегко принять. Но вот свое желание ты уже израсходовал. За тобой должок. Сконцентрируйся и возвращайся мыслями в храм. Мне нужно знать, в каком он из миров!
* * *Губы что-то шептали перед тем, как открылись глаза. Я опять в гостях в собственном прошлом, не в силах что-либо изменить и исправить. Ум точно раздвоился на невидимого наблюдателя из далекого будущего и Хану из прошлого. Или наоборот?
Мозг предусмотрительно блокировал боль, но очень хотелось пить. Прижатая к ране рубашка так и не смогла остановить кровь. Я знал, что протяну здесь очень недолго.
Сознание вдруг оставило тело и перенеслось в одну из комнат, соединенных с залом замаскированным витражом. В ней от меня спрятали Инну.
Да, Фэй в этом мире звали именно так. Она хорошо видела меня из потайного окна. Отчаяние наполняло ее сверхъестественной силой.
Раненой птицей любимая бросалась на стальную решетку, раздробив руки в кровавое месиво. Расшатывала железные прутья, методично и молча разбивая их собственным телом. С мясом вырвала ногти, выцарапывая из стены куски штукатурки.
Она не успеет. Я вернулся в умиравшее тело и поднял руку, прощаясь.
Тем временем Мира продолжала самоубийственный штурм, и люди в панике выбегали из храма. Она пришла за учителем и не уйдет без неё.
Заходя то справа, то слева, ведьма не оставляла попыток прожечь прозрачный куб над алтарем. Под ним, на плите для жертвоприношений, спокойно медитировала и ждала смерти Нима – мудрая пожилая монахиня.
Солдаты продолжали попытки остановить танец, безжалостно и одинаково эффективно перемалывавший плоть, железо и дерево. Но все они заканчивались одинаково. После двух-трех вспышек расходилась невидимая волна упругого воздуха, уродуя и перекручивая людские тела. Покончив с досадными помехами, ведьма возвращалась к кубу.
Бесполезно. Напалм бессильно растекался по бронированному стеклу, стекая тяжелыми вязкими каплями. Огонь не оставлял на нем даже трещинки. Мира явно устала, почти исчерпав силы, но, видимо, еще надеялась, что пробьет или расплавит преграду. Похоже, ведьма считала себя практически неуязвимой. Она ошибалась.
Сверху грозно зашелестело, и на нее с потолка упал тяжелый брезентовый куль. Солдаты дернули за веревки, и ткань раскрылась, мгновенно сбив девушку с ног.
Ведьма яростно боролась, но на шипящий и дергающийся бугорок прыгнуло несколько солдат, и вскоре всё наконец-то затихло…
«Достаточно! Возвращайся. Мы в расчете. Тебя уже ждут…» – шепнул голос Мары.
Меня тотчас дернуло и потащило в черный тоннель, закончившийся невыносимо ярким светом.
* * *Тук-тук…
Кто-то вежливо стучался, а я не мог пошевелиться. В кромешной тьме меня сдавливало со всех сторон, словно я был плотно упакован в непроницаемый сверток.
Что случилось? Землетрясение? Взрыв? Я еще в храме? Погребло под развалинами?
Тук-тук…
Темнота будто треснула, и от нее отвалился большой неровный кусок. В глаза больно ударил свет. Похоже, их у меня теперь несколько. Кто-то схватил и потащил за ногу. А скорее, за лапу. Одну из шести, как выяснилось позже.
«Планетарий» выглядел уже слегка размытым, но гораздо более ярким. Никогда не знал, что мир настолько цветной – многие из оттенков я видел впервые.
Ну что же… Лорд Хануван вернулся. Опять. Возможно, до очередной потери памяти. Пренеприятная тенденция. Да он профессиональный склеротик. Забыть, вспомнить, снова забыть и снова вспомнить…. С каждым разом получается всё лучше и лучше. Правда, смешного здесь мало. А ведь Анечка – та самая Мира… Которая только что убила меня!
– С днем рождения! Да ты просто красавчик! – боязливо улыбнулась она, стряхнув с моей шерсти застрявший кусок яичной скорлупы. – Не волнуйся. Милый, ты в этом ненадолго.
– Такой страшный? – хмуро произнес я, еще находясь под впечатлением пережитого опыта.
– Угу. Сейчас такое не носят! – нервно рассмеялась она. – Но я люблю тебя и таким. Хочешь, почти безболезненно верну твою обычную внешность? После ресета она восстановится.
– Нет, спасибо. Пока не надо. Осмотрюсь, – сухо ответил я и зашатался, неверно оценив баланс нового тела.
Управиться с ним оказалось непросто. Копыта скользили по полу, и три пары ног нелепо разъезжались в стороны. Центр тяжести находился поразительно низко, а крупные рога неудобно оттягивали шею назад.
– Мимикра… часть твоей сделки, да? – рука Ани едва заметно дрожала, почесывая меня за ушком.
– Да. Моей сделки! – подчеркнул я и отстранился, что потребовало координации совершенно новых для меня мышц. – Пожалуйста, не лезь!
– Ясно… – длинные ресницы моргнули, и красивые глаза наполнились влагой. Аня доигрывала роль, уже понимая, что её провалила. – Зачем ты так со мной? Хочешь, подарю маленький, но свой мир? Станешь там моим богом! Я буду любить так, как тебе хочется!
– Тебе не нужен мой мир, Сельфина. Купи себе свой. Там получишь всё, что захочешь. Но без меня.
– Идиот! Не Сельфина! Ее копия!
– Копия? – тупо переспросил я.
– Почти точная. Есть немного от Фэй, а для легенды еще и от Мафы… Всё, что раньше тебе нравилось! Всё, как ты любил! Но вот чего, чего во мне еще не хватает? – Аня не смогла больше сдерживаться и опять разрыдалась.
Вот психованная… Было искренне жаль ее, но что я мог сделать?
«Немного от Фэй»… Значит, в «Нью-Лайфе» научились смешивать матрицы. Собрав библиотеку «мозговых карт», там могут делать с ними всё, что угодно: копировать или комбинировать личность и характер, подсаживать новые черты или укреплять старые. Сельфина играет уже не в «гильд-мастера», а в демиурга-конструктора человеческих душ. Она не бог, поэтому не может создавать с чистого листа. Для своих «франкенштейнов» она использует нас в качестве заготовок.
