Он ходил по тропинкам сада и продолжал играть.
Нет на земле места прекраснее. Что там Экебю рядом с Лёвдалой? Правда, крыша его дома торфяная, и всего один этаж, но зато стоит он у самого подножия холма, на опушке леса, и перед ним расстилается долина. И вроде бы ничего примечательного – ни озера, ни водопада, ни парка с подстриженными кустами, – но красиво до слез. Красиво, потому что это место дышит миром и покоем, потому что жить здесь легко и радостно. Горечь и ненависть, злоба и зависть не могут прижиться в таком месте. Так и должно быть в настоящем Доме.
А тем временем в этом самом настоящем доме просыпается хозяйка в своей спальне. Она открывает глаза и слушает, но не встает. Лежит, улыбается и слушает. А музыка все ближе, все звучнее, и, наконец, неведомый скрипач остановился, не прерывая игры, совсем рядом.
Не впервые, ох, не впервые слышит она скрипку под своим окном. Он всегда так и появляется, ее муж, когда они там, в Экебю, чересчур уж набедокурят, эти кавалеры. Приходит, достает скрипку, исповедуется и просит прощения. В ней все, в этой музыке, – темные силы, неодолимая тяга прочь, влекущая его от жены и детей. И любовь, конечно, потому что любит он их больше жизни.
Конечно же любит. А как же!
Она улыбается и начинает одеваться, не особенно понимая, что надевает, настолько тронута и взволнована она музыкой.
Не роскошь и не красивая жизнь уводят меня из дома, поет скрипка, не любовь к другой женщине, вовсе нет. Соблазн окунуться в кипящий водоворот жизни, узнать ее прелесть, ее горечь и богатство. Но теперь с меня хватит, я устал и видел все, что хотел увидеть. Я вернулся насовсем. Прости меня, не гневайся и прости!
Она отдергивает штору. Открывает окно, и он видит ее доброе, красивое, улыбающееся лицо.
Она не только добра и красива, его жена. Она мудра. Куда ни упадет ее взгляд, он, как солнечный луч, приносит жизнь и радость, все начинает цвести и плодоносить. Она хозяйка и работница, царица и служанка. Она дарительница счастья.
Он перемахивает через подоконник и счастлив, как юный любовник. Он выносит ее на руках в сад, сажает под яблоней и объясняется в любви. Он говорит, как она красива, как красив ее сад, как красивы детские грядки и как забавен выглядывающий из-под комочка земли листик петрушки.
И дети проснулись – какой восторг! Окружили отца, потащили показывать новости – детский кузнечный молоточек, птичье гнездо на иве, двух новорожденных жеребят, мальков карасей в запруде.
А потом все – отец, мать и дети – идут на поля. Он должен видеть, как дружно взошла рожь, как буйно растут клевер и вика, как картошка понемногу раскрывает первые сморщенные листочки.
Отец во что бы то ни стало должен посмотреть, как возвращаются с пастбища коровы, погладить телят и ягнят, в курятнике поискать снесенные яйца, угостить лошадей хлебом.
Дети не слезают с отца весь день. Какие там уроки, какая работа – отец приехал!
Вечером он играет для них польки и галопы. Нет лучшего товарища для игр, чем отец! И они засыпают с кроткой молитвой – Господи, сделай так, чтобы папа остался с нами…
Он и остается. На восемь дней. Все восемь дней он веселится, играет с детьми и дурачится как мальчишка. Он обожает свой дом, обожает свою жену и детей и даже не вспоминает Экебю.
Но на девятый день исчезает. Слишком много. Он не выдерживает такого наплыва счастья. Экебю в сто раз хуже, но… Экебю в центре водоворота событий, там есть о чем мечтать, есть о чем тосковать его скрипке. Как можно жить без вечных дурачеств кавалеров, вдали от продолговатого озера Лёвен, где никогда не кончается дикая пляска приключений?
А в его имении продолжается размеренная, тихая жизнь. Под спокойным и ласковым присмотром его жены созревают овощи и фрукты, подрастают телята, ягнята и жеребята. Все, что в другом месте вызвало бы гнев и раздражение, не находит здесь почвы, хиреет и растворяется в повседневном счастье. Все, как и должно быть. Хозяин тоскует по своим друзьям-кавалерам – и что из того? Мы же не жалуемся на наше светило, что оно каждый вечер исчезает на западе и оставляет землю дрожать в холоде и темноте.
Покорность судьбе и терпение победить нельзя. Покорность судьбе и терпение всегда выходят победителями.
Глава девятнадцатая
Довресская ведьма
Опять бродит по берегам Лёвена довресская[26] ведьма. Ее уже многие видели: маленькая, горбатая, в грубой кожаной юбке, подпоясанной кушаком с серебряной чеканкой. Зачем она выбралась из своего волчьего логова, зачем, что ей надо? Что она, обитательница горных пещер, ищет в зеленеющих долинах?
Она просит милостыню. Подумайте, она просит милостыню! До чего же она жадна! Ей мало несметных богатств, спрятанных в ущельях и гротах, ей мало серебряных слитков, спрятанных в гротах и ущельях. Бесчисленные стада черных коров с золотыми рогами пасутся на горных пастбищах, а ей все мало – бродит по дорогам в берестяных лаптях и кожаной юбке, до того грязной и засаленной, что и узор не разглядишь. Зато пояс у нее с затейливой серебряной чеканкой. Курит трубку, набитую мхом, и клянчит милостыню у последних бедняков. Как не совестно, ведь даже спасибо не скажет. Все ей мало!
Стара она, довресская ведьма, очень стара. Представить невозможно, что когда-то и она была молодой, что на лоснящейся жиром широкоскулой темной физиономии когда-то играл свежий румянец юности, что когда-то забиралась она на забор у своей избушки и заманивала молоденьких пастухов, отвечая на любовные призывы их дудочек? Много сотен лет живет она на свете, много сотен лет бродит по берегам Лёвена. Самым древним старожилам еще их родители рассказывали: сколько они себя помнят, никогда молодой ее не видели. Она и сейчас жива – я, пишущая эти строки, сама ее встречала. Ужасная старуха. И какая могущественная!
Поговаривают, что она дочь финских колдунов, а финские колдуны, как известно, ни перед кем не склоняют головы. То, что она колдунья, понятно сразу – ее широкие ступни не оставляют следов. Не оставляют следов! Она может накликать град, грозу, завести стадо в такую глухомань, что не выбраться, послать волков в овчарню. Все знают, что лучше с ней не ссориться. Отдайте ей все, что она просит: козу, фунт шерсти, все, на что упадет ее недобрый глаз. Отдайте, если не хотите, чтобы пала лошадь, сгорела хижина, чтобы корова перестала доиться, чтобы умер ребенок, а хозяйка, на которой все
