Хозяйка постоялого двора и тогда была в недоумении, не понимала, откуда ветер дует: капитан Леннарт – вор? Честнейший, порядочнейший человек? Два года назад привез жену, и жили они, судя по всему, счастливо. Женился, конечно, поздновато, но раньше у него просто-напросто не было денег на женитьбу. Но после свадьбы все складывалось неплохо – он получал хорошее жалованье, да и усадьба приносила кое-какой доход. Что могло заставить его украсть старый браслет и кольца? Непостижимо! А еще более непостижимо, что слухам поверили. Капитана Леннарта разжаловали, лишили ордена Меча и приговорили к пяти годам каторги.
Он пытался объяснить, что и в самом деле был на ярмарке, но уехал еще до того, как услышал о краже. А уже потом на дороге в пыли заметил что-то блестящее и поднял. Это была старая, довольно уродливая пряжка. Он захватил ее домой и отдал детям. Но оказалось, что пряжка из чистого золота. Она и послужила главной уликой.
Вся эта история была делом рук Синтрама. Злобный заводчик донес на капитана Леннарта и сочинил доказательства. Говорили, дело даже не столько в общеизвестной злобности и завистливости Синтрама, а в том, что он хотел избавиться от опасного свидетеля. Недавно выяснилось, что во время кампании 1814 года он контрабандой продавал норвежцам порох, и Синтрам был под следствием. Но единственным, кто мог представить доказательства, был именно капитан Леннарт. Что ж, можно считать, интрига удалась – капитан Леннарт исчез, и дело Синтрама закрыли за отсутствием улик.
Хозяйка постоялого двора смотрела и не могла наглядеться. Поседел, спина немного согнулась – видно, нелегко ему пришлось. Но лицо по-прежнему доброе и веселое. Это же тот самый капитан Леннарт, который вел ее к алтарю, когда она выходила замуж, тот самый капитан Леннарт, который всех переплясал на ее свадьбе. Тот самый капитан Леннарт, который с удовольствием разговаривал с каждым встречным, от которого ни один мальчишка не уходил без медной монетки. Тот самый капитан Леннарт, который совершенно искренне убеждал морщинистую старушку, что она прекрасно выглядит, молодеет день за днем. Тот самый капитан Леннарт, который мог залезть на бочку и играть полдня для танцующих у майского шеста.
– Да ты что, Карин, взглянуть на меня боишься?
И тут же разъяснил, зачем явился. Хотел разузнать, все ли в порядке у него дома, ждут ли его по-прежнему. Если ждут, то наверняка считают дни и месяцы. Знают, что срок его кончился.
Ничего, кроме хорошего, хозяйка сказать не могла. Жена и без тебя справлялась с делами ничуть не хуже любого мужчины. Дети здоровы и конечно же ждут не дождутся отца. Жена у тебя женщина немногословная, клещами слова не вытянешь, но ложку твою она никому не давала. И стул твой как стоял, так и стоит, никого она на него не сажает. А этой весной чуть не каждый день ходит на вершину нашего холма, смотрит, не идешь ли ты. Новую одежду соткала, скроила, сшила, все сама. Тут и так все понятно, хоть она и помалкивает.
– А они думают, это я украл? – робко спросил капитан.
– Никто так не думает, капитан Леннарт. У нас здесь – никто.
И капитан Леннарт не стал задерживаться. Он торопился домой.
И так случилось, что не успел он выйти из ворот постоялого двора, тут же наткнулся на старых друзей. Кавалеры из Экебю. Синтрам пригласил их в трактир отпраздновать свой день рождения. Кавалеры обрадовались и встали в очередь пожать руку бывшему каторжнику. Никто, конечно, не верил, что капитан Леннарт украл эти побрякушки. Синтрам последовал их примеру – уж он-то точно знал, что капитан ни в чем не виновен.
– Ах ты, мерзавец! – гаркнул капитан Леннарт. – Господь Бог не стал бы спасать тебя от эшафота. А кто спас, ты и сам знаешь.
Кавалеры захохотали. А Синтрам даже не подумал обижаться – он не возражал, когда ему намекали на его союз с нечистым.
Кавалеры и слышать не хотели, чтобы сразу отпустить капитана Леннарта, – как же не выпить за такое дело? По стаканчику – и в путь.
Но все пошло не так, как задумано. Он не прикасался к коварному зелью целых пять лет, к тому же весь день ничего не ел и порядком устал после долгой дороги. И уже после пары рюмок у него зашумело в голове.
А кавалерам только того и надо. Они заметили, что капитан Леннарт уже мало что соображает, и стали вливать в него рюмку за рюмкой. Никакого злого умысла у них не было – одно сочувствие: надо же, пять лет человек был лишен такого счастья!
А ведь капитан Леннарт и до каторги не увлекался спиртным. Он был одним из немногих трезвенников в округе. И на этот раз вовсе не собирался напиваться – ну, хорошо, решил он, уступлю просьбам старых друзей, выпью с ними рюмочку и пойду домой.
Но вышло по-другому. Вместо того чтобы спешить домой, капитан Леннарт лег на лавку и уснул.
Ах, как соблазнителен для приятелей пьяный сон друга! Йоста нашел кусок угля, банку брусничного сока и раскрасил несчастного капитана так, что тот стал и вправду похож на только что вышедшего на волю закоренелого преступника. Намалевал синяк под глазом, полыхающую ссадину на носу, взлохматил волосы, а физиономию потер углем, будто злодей не мылся все пять лет, что был на каторге.
Йоста дал приятелям отсмеяться и собрался стереть свою, как он ее назвал, живопись («Он же живой? Значит, живопись»). Но его остановили.
– Оставь пока, – сказал Синтрам. – Пусть посмотрит на себя, когда проспится!
Капитан мирно храпел на лавке, и про него быстро забыли. Пили всю ночь, к рассвету в головах у кавалеров было куда больше винных паров, чем соображения.
Но один вопрос надо было решить – что делать с капитаном Леннартом?
– Везти домой, – уверенно сказал Синтрам. – Мы сами его отвезем. Жена-то как будет рада! И нам приятно посмотреть. У меня прямо слезы наворачиваются, как представлю эту картину. Поехали!
Тут слезы навернулись на глаза не только у Синтрама, но и у всех закаленных в пирушках кавалеров – так тронула их предстоящая сцена воссоединения семьи. Подумать только, как же будет рада суровая хозяйка Хельесетера!
Они кое-как растолкали капитана Леннарта и погрузили его в повозку, которую полусонные кучера давно уже подогнали к постоялому двору, и вся компания двинулась в Хельесетер. Чтобы не заснуть и ненароком не вывалиться из повозки,
