Конные упряжки лихо выкатили все имеющиеся «Единороги» на дистанцию удара. Изготовились к бою. И открыли огонь на пределе своей скорострельности. Обычными гранатами. Они били по льду, по которому переправлялись войска противника. Огромный разброс и почти полная потеря энергии на такой дистанции играли Дмитрию только на руку.
Переправу охватили взрывы.
Гранаты не пробивали лед. Но взрывы, во-первых, выгнали со льда людей, а во-вторых, начали его ломать и дробить.
Спустя пару минут уже пошли первые «бульки», то есть уходы гранат под воду.
А артиллерия Дмитрия все стреляла и стреляла. На стволы накинули грубое тряпье и поливали его уксусом для охлаждения.
Но вот тишина.
Переправа сорвана.
На правом берегу Оки стояла часть войска, не решаясь уйти. Кавалерия в основном. На левом — весь обоз и пехота, что плелась в хвосте колонны. В том числе и вынужденная пехота — всадники, потерявшие коней из-за проблем с фуражом и выпасом. Или еще по какой причине. Они бы, может, и полезли на лед ниже и выше по течению реки. Только берега там были крутые больно и неудобные очень. А главное — с той стороны толком и не выбраться.
Дмитрий приказал пехоте строиться линиями.
Наступление шло очень вяло. Линейная пехота держала дистанцию. Расстреливая лишь тех, кто пытался отойти от скученной массы на берегу реки.
И тут вновь заговорили уже остывшие пушки.
Они стреляли картечными гранатами по превосходной цели. Большой, плотной толпе людей. Поначалу император хотел применить обычные гранаты, но ломать повозки обоза показалось ему лишним.
В этот раз работали уже куда как умеренно. Словно на полигоне.
Пара минут такой стрельбы, и толпа противника подается вперед. Но плотные залпы линейной пехоты еще более губительны, чем картечь.
Залп.
Залп.
Залп.
В дело вступают гренадеры, кидающие в противника ручные гранаты. И после первых взрывов он резко подается назад. К реке. А линейная пехота, повинуясь приказу императора, начинает медленно наступать. Выходя в зону уверенного поражения — делает залп-другой. Потом снова оттесняет.
И вот уже первые люди, обезумевшие от страха, стали бросаться в ледяную воду Оки. Ведь только там не стреляли. А за ними другие. И дальше. Спустя пару минут этот исход принял массовый характер. На что надеялись люди — не ясно. Но охваченные ужасом и паникой редко отличаются здравомыслием. Брать пленных император и не собирался. Кого и зачем? Большая часть этих людей была потомственными разбойниками. Требовать с них выкуп? Можно. Только чуть погодя они снова придут, пытаясь вернуть свое. Пленить и привлекать к работам каким? Можно. Но не их. Это же бандиты с весьма экзотической системой взглядов на жизнь. Их замучишься стеречь и заставлять. Дорого, опасно и бесполезно.
Глава 8
15 января 1608 года, окрестности Тулы
Понимая, что от Коломны Герай как-то должен попытаться вернуться к себе в Крым, Дмитрий решил прикинуть его маршрут, поставив себя на его место.
Обоза нет. Войско устало и изнурено. Куда он станет отступать от Коломны?
Самым очевидным вариантом для Дмитрия стал путь, по которому войско еще не шло. А значит, там можно поживиться фуражом, едой и прочим. И если не в городах, то в селах точно.
Поэтому император, располагая прекрасным обозом и вполне сытыми-отдохнувшими бойцами с лошадьми, сделал стремительный марш-бросок до Серпухова, а оттуда на Тулу, где и стал ждать противника в покое. Только рейтары по округе разъезжали в поисках врагов. По его прикидкам, они должны были появиться именно тут.
Армия Тохтамыша шла очень медленно. Еле ползла.
Люди и лошади голодали. Сухая подснежная трава под Тулой не то же самое, что степной бурьян по пояс, прикрытый снегом. Все едва ползли. Грабежи сел мало чего давали. Потому как люди еще во время движения Герая на север начали разбегаться по укрепленным городам. Так что теперь войска крымского хана и его союзников ждали только пустые хаты. Хорошо хоть, солому с крыши не утащили — и то польза. Изголодавшиеся лошади охотно ее съедали.
И вот, когда медленно бредущая орда замученных степняков вышла из-за очередного холма, перед ними раскинулось войско императора. То самое, что разбило их на Лопасне да под Коломной.
Герай, прекрасно понимая отчаянную безвыходность своего положения, выехал вперед для переговоров. Но Дмитрий не пожелал с ним общаться.
Наверное, это имело бы смысл. Гипотетически. Однако Тохтамыш был политическим трупом. Даже если он доберется до Крыма — ему конец. Султан гарантированно назначит ханом кого-то другого. А этого отправит под нож за провал дела. И это — в лучшем случае. О чем можно было разговаривать с живым мертвецом? Сейчас он мог обещать все что угодно. Мертвым ведь стыдиться нечего.
Постояв и так никого и не дождавшись, Тохтамыш Герай вернулся к своему войску. Люди не смотрели ему в глаза. Замерзшие. Изголодавшиеся. Обессиленные. Многие еще и простуженные, а то и обмороженные. Они все понимали: это конец.
Сдаваться в плен? А кто их примет? Вон под Коломной тупо перестреляли и в ледяную воду загнали. Император ясно дал понять: пленные его не интересуют.
Отступать? Бежать? Куда? Вокруг снега да леса. Крестьяне же по укреплениям уже попрятались. А они голодны, и силы их на исходе. День-два, может, три. И все. Конец. Да чего говорить? Вон — от самой Коломны за ними тянется след из трупов, павших от голода и холода.
Они все были на грани.
Бах! Бах! Бах!
Ударили 12-фунтовые «Единороги». Картечными гранатами, которые взорвались прямо над головами этой армии. Десятка два человек упало.
Бах! Бах! Бах!
Вновь ударили орудия.
И тут орда медленно пошла вперед. Люди поняли, что им конец. Поэтому решили погибнуть с честью. В бою.
Одна беда — они были слишком измождены для этого. И бой превратился в банальный расстрел. Единицы добирались до боевых построений легиона. Но дел натворить не успевали. Их услужливо добивали штыками или шпагами.
Через час все было кончено.
Дмитрию было очень не по себе смотреть в эти пустые, погасшие глаза воинов, идущих на него. Они… были словно зомби. А получив свою пулю, падали с улыбками на лице. Не все. Но таких хватало.
Да, император сделал то, что требовалось. Однако… уходя в лучший мир, они сумели испортить удовольствие от грандиозной победы. Дмитрий мог не преследовать противника. Но где гарантия, что тот не встал бы лагерем и за неделю не привел бы себя в порядок, обретя способность дойти до дома? А у Дмитрия вполне конкретная задача — использовать шанс, точнее, большую ошибку противника, который переоценил свой потенциал, вывел почти все мужское население в нашествие, оставив их семьи в степных стойбищах в зиму без шансов на выживание. Не самая приятная и красивая стезя войны, но
