От его слов по всему телу разлилось тепло, заставившее меня повторить его улыбку словно зеркало, несмотря на разъедающую изнутри боль. Но вместе с тем я оказалась сбита с толку.
- Разве ты пришел сюда не для того, чтобы проводить меня в чертог Богов? Я ведь смогу увидеть там маму?
- Сможешь, - кивнул он. - Однажды. Но не сейчас. Сейчас еще не время.
Я удивленно вздернула брови, не понимая, что он имеет в виду, но безумная надежда уже вновь вспыхнула в груди, вымещая и боль, и горечь.
- А для чего сейчас время?
Его руки легли мне на плечи и легонько сжали. Он коснулся губами моего лба и тихо прошептал:
- Время передать тебе свое наследие. Время сделать тебя настоящей верховной жрицей Некроса.
С этими словами он крепко обнял меня, так сильно прижав к себе, что я снова задохнулась. Жар зародился где-то на уровне груди и разошелся по всему телу. Я горела, и одновременно с этим меня пронзало ледяными иглами. Было больно, очень больно. Настолько, что я дернулась, пытаясь вырваться из объятий отца, но он держал крепко.
Мне казалось, что я закричала, но своего крика я не услышала. Ослепительный свет накрыл меня так же, как незадолго до этого накрывало пеленой тьмы. Он принес с собой частичное облегчение. По крайней мере, пронзающая боль утихла, осталось только жжение, и то постепенно снова собралось в груди.
Сначала я почувствовала его руки. Они обнимали меня так же крепко, как и руки отца на крыше, но не причиняли боли. Потом я услышала его тихий шепот:
- Ну же, Нея, ты же сильная. Ты даже меня сильнее. Возвращайся. Я знаю, ты можешь. Пожалуйста. Боги...
Судорожный вдох и дрожащий выдох. Его рука погладила меня по волосам, губы коснулись виска.
- Некрос, я прошу тебя, - снова прошептал Рен, - верни ее. Услышь меня хотя бы один раз...
Я наконец поняла, что жжение в груди - это горящие легкие. И в следующее мгновение шумно вдохнула, жадно втягивая воздух. И, конечно, тут же закашлялась.
- Нея?
Рука коснулась моего лица, откинула с него волосы, пальцы пробежали по щеке. Я с трудом открыла глаза, моргнула, чтобы убрать мутную пелену, и посмотрела на жениха, на лице которого причудливо перемешались выражения ужаса и радости.
Я улыбнулась ему. По крайней мере, совершенно точно попыталась это сделать, а уж что там получилось, не знаю.
- А говорил, что веру потерял, - голоса не было, а шепот получился каким-то свистящим.
Рен нервно рассмеялся, снова прижался губами к моему лбу, потом быстро коснулся ими уголка глаза, опустился по щеке, наконец накрывая губы в стремительном, но коротком поцелуе.
- Как же ты меня напугала, - выдохнул он.
- Я и сама испугалась...
Контроль над телом ко мне частично вернулся. Недостаточно для того, чтобы встать, но поднять руки и обнять Рена за шею я смогла. Он поцеловал меня еще раз, обнимая в ответ, но тоже не торопился вставать. Ни у кого из нас просто не было на это сил. И желания тоже.
Конечно, мне еще следовало рассказать ему про Ирис и про разговор с отцом на крыше, но сейчас ничего этого не хотелось. Хотелось просто лежать в его объятиях, понимая, что уж теперь-то все действительно позади.
***
Совместный завтрак у нас так и не случился. Убедившись, что со мной все в порядке, Рен уложил меня в постель. Причем в постель в моей комнате, а не в своей, поскольку мою не требовалось убирать, а до его комнат горничные добраться не успели. После этого он прислал ко мне Розу, мать и даже брата, который, конечно, оставался в гостиной, в спальню не входил. Судя по всему, Рен больше не собирался рисковать и оставлять меня без присмотра. Больше ко мне весь день никого не пускали, даже слуг.
Поначалу в обществе его матери я чувствовала себя немного неловко. Я все еще по привычке боялась ее. Но потом сообразила, что она больше для меня не опасна. Ведь я оказалась из северных жрецов, а моя связь с южным Домом была демонстративно разорвана. Вероятно, теперь госпожа Фолкнор могла превратиться в самую преданную мою защитницу.
Впрочем, после завтрака все это перестало меня волновать, потому что я уснула. И провела так почти весь день, просыпаясь лишь ненадолго. Такой слабости я в своей жизни еще не испытывала, но после бессонной ночи, призыва мертвых жрецов и яда это было вполне объяснимо.
Каждый раз, когда я открывала глаза, рядом со мной кто-то находился. Это были попеременно то Роза, то госпожа Фолкнор. И лишь когда я проснулась уже после заката, в погруженной в тишину и темноту комнате рядом со мной оказался Рен.
Он сидел на краю постели, уже облаченный в пижаму и теплый ночной халат, смотрел на меня и улыбался.
- Какая же ты соня, - заметил он, когда я зашевелилась, растирая лицо, чтобы прогнать остатки сна.
- Ты здесь давно? Почему не разбудил меня?
- Всего минут пять, не больше, - заверил он. - Мне нравилось смотреть, как ты спишь. По-моему, я никогда не видел тебя такой умиротворенной.
Я села на постели, чтобы приблизиться к нему. Попыталась пригладить растрепавшиеся во время сна волосы, одновременно вглядываясь в его лицо с тревогой. Казалось, за этот день он постарел еще сильнее.
- Ты ужасно выглядишь, - прошептала я, коснувшись ладонью его щеки.
Он лишь криво улыбнулся.
- День выдался тяжелый. И очень длинный. Я думал, он никогда не закончится.
- Но я уверена, ты со всем разобрался.
Рен кивнул, но лицо его при этом помрачнело. Утром я
