- Может быть, именно эту вещь вы и хотели мне показать? - прошептала я, обращаясь к мертвым незнакомкам. Сейчас я почти не сомневалась в том, что это прежние жены шеда.
Лампочка под потолком мигнула, как будто в знак согласия. Я едва не подпрыгнула на месте и почти бегом кинулась к двери, чуть не забыла выключить свет.
Как вернулась в комнату, я толком не помнила. Пришлось поблуждать по коридорам. К счастью, я никого в них не встретила, но все равно едва не разревелась от облегчения, когда добралась до нашего общежития. И лишь заперев дверь на задвижку, я смогла спокойно выдохнуть.
Постояв немного у двери и подумав, я шагнула к кровати и достала из-под нее саквояж, в котором так и остался лежать подарок Розы. Я вытащила плоскую шкатулку, раскрыла ее и посмотрела на револьвер. Потом нерешительно взяла его в руки, примеряясь.
Меня, конечно, никогда не учили стрелять. Даже держать оружие в руках. Роза сказала, что нужно не закрывать глаза и подпускать достаточно близко, чтобы точно попасть, но при этом так, чтобы меня не могли разоружить. Я, конечно, видела, как стреляет она сама: время от времени Роза упражнялась в моем присутствии. Поэтому общее представление о том, куда нажимать и откуда вылетает пуля, я имела.
Только не понимала, как смогу носить его с собой. У Розы для этого имелась специальная кобура. Вряд ли я смогу купить себе такую же. Да и жених едва ли поймет, если я начну разгуливать по замку с такой штукой. Примотать к бедру? Нет, будет слишком заметно. Уж лучше к голени. Тогда с длинным платьем, если оно будет достаточно свободным, пистолет могут не заметить.
Из моей груди вырвался то ли вздох, то ли стон. Кому я вру? Как я смогу носить такое на себе? И смогу ли вообще выстрелить в человека?
Я положила револьвер обратно в шкатулку, убрала ее в саквояж, а саквояж - под кровать. Пока у меня нет подходящей одежды, думать об этом все равно бессмысленно.
Выпрямившись, я с удивлением обнаружила, что на моей кровати лежит то, чего раньше там не было. В возбуждении после своей «прогулки» я не сразу заметила сложенную на кровати одежду. Теплый толстый свитер вроде тех, что носили другие ученики, и штаны из плотной ткани. Конечно, черные.
Кажется, жених всерьез обеспокоился тем, что я могу себе что-нибудь застудить. Его жест мог бы показаться милым, если бы я не понимала: он заботится о своих будущих наследниках, а не обо мне.
Что ж, это не значит, что я не могу принять его заботу, раз уж оказалась в такой ситуации. Отвергать свитер я точно не собиралась. Едва ли я осмелюсь надеть штаны, но с той прямой юбкой, в которой я приехала в замок, свитер тоже будет смотреться хорошо.
Вещи следовало убрать в шкаф, но я успела сделать всего несколько шагов к нему, прежде чем снова удивленно остановилась.
На письменном столе стояла большая корзина с фруктами. Та самая, что украшал сегодня наш стол за ужином. И на которую я бросила всего один быстрый взгляд в самом конце. Значит, шед его все-таки заметил.
Глава 10
Я так и не смогла заставить себя выйти из комнаты вечером, поэтому легла спать, не умываясь. Полночи не сомкнула глаз, крутила в голове все произошедшее. В основном перед глазами стояли лица мертвых женщин, которые что-то пытались мне сказать или показать. Они просили меня о помощи, но чем я могла им помочь, я не представляла. И как со всем этим могло быть связано зеркало?
Меня мучили и мысли о человеке в черном плаще. Кто он? И чего хочет? Что он делал в той комнате? И почему женщины сначала привели меня туда, а потом прятали от него? Что он забрал со столика?
Самым ужасным было то, что я ни с кем не могла поговорить обо всем этом. Никому в Фолкноре я не доверяла и не понимала обстановку. Здесь определенно происходит что-то странное и опасное для меня, но от кого именно исходит угроза, я пока не представляла.
Поначалу я была уверена, что бояться стоит жениха, но теперь сомневалась. Хотя он оставался для меня совершенно непонятным. По письму он показался вполне вежливым и разумным, но ни того, ни другого я не могла сказать ни по нашей первой встрече, ни по второй. Он вел себя так, словно это меня ему навязали, а не он себя мне навязал. Как будто это я вторглась в его жизнь и разрушила ее. Почему?
Ответ пришел сам собой: он женится на мне, потому что я ему подхожу, но то, что ему подхожу именно я, его по какой-то причине злит. По какой? И почему ему подхожу именно я? Почему он так торопится с обручением, хотя ему еще полгода соблюдать траур?
А что если он не собирается его соблюдать? Эта мысль пугала больше всего и долго не давала мне уснуть.
Как и следовало ожидать, утром с постели я встала уставшая и разбитая. Болела голова, а серая хмарь за окном повисала на и без того тяжелых веках пудовыми гирями, тянула обратно в постель, под одеяло. Спать!
Но я заставила себя встать. От головной боли избавилась, приложив кончики пальцев к вискам: дар целительства - это весьма полезная вещь. Быстрое умывание прохладной водой и один сладкий сочный апельсин вернули мне бодрость. А благодаря теплому свитеру я пошла на завтрак, не дрожа всем телом. И поскольку сегодня внимания к моей персоне было не так много, как накануне, я смогла нормально поесть: на этот раз я не постеснялась узнать, что в кастрюле, а в
