– Так как, надеюсь, ветчина не понадобится? – раздался голос Пенни, и Мэтт вздрогнул.
Она стояла в стороне – но теперь она не была похожа на себя. Казалось, всю ее одежду, кожу, волосы покрывала мука, на переднике красовалось большое пятно оранжевого цвета, локоны выбились из хвоста и прилипли к лицу.
Но даже такой она нравилась Мэтту!
– Я ужасно выгляжу, – извиняющимся тоном произнесла Пенни. – Ребята придут через пять минут, так? Если хотите, чтобы я накрыла на стол, то пойду переоденусь. Все готово.
Да уж, подумал Мэтт, его ребята в жизни не пробовали такой вкуснятины.
– Так мне уйти? – спросила Пенни. – Женщины ведь не должны подходить к амбару.
– Да просто Гарри закоренелый холостяк – старая школа, – пояснил Мэтт. – Марджи и Грета последние два часа промывали ему мозги, пытаясь привить хоть какую-то вежливость. Но если уж начистоту. – Мэтт широко улыбнулся. – Вы, Пенелопа Хиндмарш-Ферз, настоящий повар команды стригалей, а это великое звание. Не переодевайтесь. То, что на вас сейчас надето, – символ тяжелой и упорной работы, и ребята полюбят вас такой, какая вы есть.
Глава 5
Команда прекратила работу в пять – все, кроме Мэтта. Когда ты управляющий, ты сам выбираешь время окончания рабочего дня. Он медленно проехался по загонам на лошади, чтобы все проверить. К счастью, ночь была теплой и безмятежной, так что даже овцы, потерявшие теплую шубу, вели себя спокойно. Проверив загон с овцами, ожидающими стрижки, Мэтт направился к дому и тут вспомнил о курах. Дональд, должно быть, не кормил их неделю. Обогнув дом, он столкнулся нос к носу с Пенни.
– Все на месте, – произнесла она. – Ну, если я не ошиблась. Четырнадцать куриц, все на насесте.
– Откуда вы знаете?
– Я же видела вас вчера в курятнике. Относила Дональду еду и увидела, что куры еще гуляют. Не знаю, как вы тут со всем справляетесь. Наверное, измучены до предела.
– Во время стрижки овец всегда так, – признался Мэтт. – Все овцеводы это знают. Эти две недели нужно просто пережить.
Было уже почти совсем темно. Мэтт увидел, как Пенни искоса посмотрела на него, однако промолчала. Она успела переодеться в джинсы и ветровку – и снова выглядела совсем юной, ранимой…
– Спасибо за заботу о Дональде.
– Он не пришел на обед с ребятами, так что я ему оставила еду. Мне показалось, что он смутился, но ужин взял. – Пенни поколебалась, но твердо продолжила: – Мэтт… Он мне рассказал, что был вынужден продать Джиндали, но это разбило его сердце. А потом появились вы – перестроили для него коттедж, даже сделали его больше, чтобы дать возможность переехать туда со всеми любимыми вещами. И он смог остаться здесь – это очень великодушно с вашей стороны.
– Это взаимовыгодная сделка, – прорычал смущенный Мэтт. – Дон знает каждый клочок земли здесь, я до сих пор учусь у него. И готов поспорить, ему понравилась еда. Как вы ухитрились приготовить…
– Все к чаю? – Пенни улыбнулась. – Завтра сделаю пирожные, я уже лучше ориентируюсь во времени.
– Я вам заплачу.
– Не нужно.
– Я платил Питу, и немалые деньги. Так что вы получите не меньше.
– Но вы и так предоставили мне крышу над головой.
– А вы тут готовите на небольшую армию. Знаю, мое жалованье будет каплей в море по сравнению с состоянием вашей семьи, но все же.
– Зачем вы это делаете?
– Так я смогу стать вашим полноправным начальником – с правом ругать вас. – Мэтт широко улыбнулся. – Знаю, я пока этого не делал, но слышали бы вы, как тут матерятся ребята во время стрижки.
– А как же Марджи и Грета – они не возражают?
– Они и сами не против крепкого словца. А поскольку вы теперь официально наш повар, то и вам дозволено.
– Спасибо, я подумаю.
Мэтт ухмыльнулся. Они вместе направились к дому. Казалось, ночь следовала за ними по пятам: на востоке поднималась луна, из зарослей неподалеку послышалось таинственное уханье совы.
– В духовке есть еда, – сказала Пенни. Ее голос заставил Мэтта стряхнуть с себя романтический настрой.
– О нет, спасибо, я и сам могу приготовить…
– Снова яичницу? – спросила Пенни. – После вчерашнего вы, наверное, справились бы лучше, но, если голодны, загляните-ка в духовку.
– Вы ложитесь спать?
– Если вы не против, я посижу на крыльце немного. День был сумасшедшим, а здесь так красиво. Я хочу полюбоваться и отдохнуть.
– Красиво, правда? – кивнул Мэтт и вдруг произнес: – Не против, если я составлю вам компанию?
– Это же ваш дом.
– Так это значит – не против?
Пенни остановилась и подняла глаза. Взгляд ее стал серьезным. Воцарилось молчание.
– Нет, – наконец сказала она. – Совсем не возражаю.
Нужно идти спать, а не сидеть на веранде, слушая уханье сов и ожидая Мэтта. Почему его предложение заставило ее насторожиться? Что такого – вместе посидеть на веранде? Мэтт – ее начальник, а сегодня для Пенни состоялось крещение огнем в мире фермеров – и теперь нужно немного расслабиться. Она в гостях у Мэтта, это его веранда – так что еще она могла ответить, кроме как «не возражаю»? Конечно, еще не поздно даже сейчас изменить свое мнение и уйти. Но… почему ей совсем не хочется этого?
– Я же совершенно не разбираюсь в мужчинах, – сказала Пенни Самсону. – Те парни, с которыми мне довелось встречаться, были заинтересованы исключительно в семейном состоянии.
Пудель, лежащий у ее ног, поднял голову и заскулил.
– Но я прекрасно разбираюсь в собаках, – заверила его хозяйка, беря Самсона на руки. – Это мой конек – собаки и готовка.
Однако эти слова, кажется, не до конца убедили пса, потому что на его мордочке все еще читалась тревога. Может быть, он чувствует ее состояние? А с чего, интересно, ей-то переживать? Оттого что Мэтт Фрейзер решил составить ей компанию?
– Он мой босс, понимаешь? – сказала она пуделю. – И все. Так что какая разница, кто он. Он мог бы оказаться семидесятилетним стариком с кучей внуков. Меня не интересуют больше мужчины. Мэтт – мой начальник, и точка.
О, почему, почему тогда она