Мы, наверное, могли бы продолжать жить в нашем номере, но не хотели этого. Теперь у меня не укладывается в голове, как нас могли оставить в номере, который стал местом преступления. Как они могли позволить нам забрать вещи из детской? Нам предоставили другой номер на первом этаже соседнего корпуса, но мы с Джерри не хотели оставаться одни. Мы о себе не могли позаботиться, что уж говорить о близнецах. Поэтому по нашей просьбе в гостиную номера Фионы и Дэвида поставили две дополнительных детских кроватки, и мы перенесли спящих Шона и Амели. Но я хотела быть рядом с ними. Я опустилась на диван рядом с Фионой. Она взяла на руки одного из близнецов, и мы какое-то время сидели там, обнимая моих детей. Это, хоть и ненадолго, позволило мне немного успокоиться, что для меня было крайне необходимо.
По моему настоянию Джерри и Дэвид снова отправились на улицу, чтобы отыскать какие-нибудь следы Мадлен. Они в темноте обошли весь пляж, зовя Мадлен, и отчаянно пытались найти хоть что-нибудь. Лишь позже Джерри признался мне, что уже тогда начал вспоминать другие случаи исчезновения детей и с ужасом осознал, что Мадлен, возможно, не будет найдена. Я же не допускала такой мысли. Мне неизвестно, занимались ли в это время поисками сотрудники компании «Марк Уорнер».
Я никого не видела, только пару полицейских машин на дороге перед нашим корпусом и нескольких людей в форме возле них. Никто из полицейских никаких активных действий не предпринимал. Я не могла смириться с тем, что ничего не происходит, тогда как время неумолимо несется вперед. Мадлен могла быть уже за много миль от нас. Я вышла на улицу, чтобы поговорить с полицейскими, — мне, чтобы успокоиться, нужна была хоть какая-то надежда. Общаться было трудно, полицейские меня не понимали и были раздражены моей настойчивостью, поэтому спокойствия мне этот разговор не принес. Тогда я пошла на Руа Доктор Агостино да Силва, походила вверх и вниз по улице, иногда срываясь на бег, надеясь, что смогу что-нибудь заметить в темноте. Страх, что Мадлен лежит где-нибудь и умирает от холода, лишил меня способности мыслить. Когда мы вернулись в номер, холодная черная ночь замкнула нас в свои объятия и не отпускала, как нам казалось, целую вечность. Мы с Дайан просто сидели и смотрели друг на друга, неподвижно, как изваяния. «Так темно! — произнесла она. — Поскорей бы рассвет». Я хотела того же. Джерри лежал на детской кровати со спящей Амели на груди. Он все повторял: «Кейт, нам надо отдохнуть». Ему удалось прикорнуть, но совсем ненадолго, меньше чем на час. Я и не пыталась заснуть — все равно не смогла бы. Я ощущала страх Мадлен и должна была бодрствовать вместе с ней. Я понимала, что мне нужно чем-то заняться, но не знала чем, и тогда я встала, торопливо пересекла комнату и вышла на балкон.
Небо посветлело — наступил долгожданный рассвет.
6
ПЯТНИЦА, 4 МАЯ
Пятница, 4 мая. Наш первый день без Мадлен. Едва рассвело, мы с Джерри возобновили поиски. Мы ходили по улицам, которых никогда раньше не видели, потому что всю неделю практически не покидали территорию комплекса «Оушен клаб». Мы перелазили через стены и шарили в кустах. Мы заглядывали в ямы и дыры. Все было тихо, если не считать лая собак, который только усиливал нервное напряжение. Помню, как я, открывая большой контейнер для мусора, молилась про себя: «Господи, пусть ее здесь не окажется!» Самым поразительным и ужасающим было то, что мы занимались этим совершенно одни. Казалось, что никто не ищет Мадлен кроме нас, ее родителей.
После примерно часа поисков мы вернулись в номер Фионы и Дэвида. Шон и Амели к этому времени уже проснулись. Близнецы, радовавшиеся возможности поиграть с Лили и Скарлетт, о Мадлен, к счастью, не вспоминали. Постепенно начали собираться наши друзья. Пришли Рассел, Джейн, Мэтт, Рейчел и их дети. Все советовали мне позавтракать, но я не могла есть. От безумного волнения у меня пропал аппетит, а горло будто сжалось. Да и могла ли я тогда думать о еде? На это не было времени. Кто-то забрал у нас нашу Мадлен, и мы должны были ее найти.
В то утро мне рассказали о человеке с ребенком, которого Джейн видела на улице. Хотя Джерри и наши друзья не спешили делиться со мной этим, чтобы не расстроить меня еще больше, когда они это сделали, я испытала странное облегчение — по крайней мере, Мадлен не исчезла с лица земли. Зацепка была.
Это был мужчина лет тридцати пяти — сорока, темноволосый, с лицом южно-европейского или средиземноморского типа. Из-за его повседневной одежды (бежевые или песочного цвета брюки и темная куртка) у Джейн создалось впечатление, что он не был туристом. Он нес спящего ребенка перед собой на руках. Свисавшие ноги ребенка безвольно раскачивались из стороны в сторону. Несмотря на то что в ту минуту у Джейн не было причин для подозрений, что-то в этом человеке было необычное, иначе он бы не запомнился ей так хорошо. Сам мужчина был тепло одет, но ребенок был босым и не завернут в одеяло. Хотя Джейн никогда не видела пижамы Мадлен с осликом Иа и даже не знала о ее существовании, данное ею описание одежды ребенка, которого нес мужчина (светлая, розовая или белая пижама с цветочным узором на отвороте штанишек) почти в точности соответствовало тому, во что была одета Мадлен той ночью. По виду пижамы Джейн решила, что это была девочка.
У меня не возникло сомнений тогда, и я в этом уверена и сейчас, что той ночью Джейн увидела похитителя, который уносил Мадлен. Однако, несмотря на тот факт, что она сразу же сообщила об этом и НРГ, и СП, ее описание этого человека появилось в прессе только 25 мая.
Я никогда не испытывала ни злости, ни раздражения по отношению к Джейн. Напротив, я была благодарна ей за то,
