Может, редукционисты и правы, — рассуждала ученый. — Что, если мозг человека приспособлен исключительно для решения проблем, которые возникали перед общинами охотников и собирателей, бродивших по равнинам Африки две сотни тысяч лет назад, и не в состоянии справиться с трудностями и нагрузками цивилизации, которую люди создали позже? Из–за ошибок филогенеза мы обречены постоянно изобретать нечто новое. А может, все дело в более глубинном недостатке и воспроизводство генов по своей сути несовместимо с понятиями цивилизации и личного счастья? Возможно, мы начинаем войны лишь потому, что не можем изменить собственную природу; потому, что психология толпы нам куда ближе, чем устремления отдельного индивида. Потому, что боимся, не доверяем доводам и обещаниям своих соседей. Потому, что не можем не возжелать того, чего не имеем. Потому, что не в силах забыть обиды прошлого, побороть влияющие на нас поведенческие схемы, заложенные давным–давно. Ведут ли злобные и глупые вожди вроде Марисы Басси невинных людей к катастрофе? Или же народ сам выбирает предводителей, чьи качества отражают его желания? А может, все мы — и хорошие, и плохие — лишь пена на гребне волны и остановить или перенаправить ее мы не в силах? Что, если вся человеческая история — это история толпы, а старинные сюжеты о героях, меняющих или спасающих мир, — не более чем вымысел, выдумки, написанные для детей?
Я не знаю, — заключила Авернус. — У меня нет ответов. Я стара, я устала. Все, что я считала бесспорным, доказанным, превратилось в хаос. Мне нужно обдумать все это и даже гораздо больше.
Гений генетики закончила готовить самолет и теперь забиралась в кабину.
— Если вы останетесь на Титане, за вами явятся бразильцы, — вклинился Ньют.
— Здесь у меня множество садов, — сказала Авернус.
— Допустим, они вас не найдут. Но и улететь вы не сможете. Поедемте с нами, пока еще есть шанс.
— Но я и не собиралась покидать Титан. По крайней мере, в ближайшее время, — сказала Авернус и попросила Мэси открыть второй радиорелейный канал и включить буферное устройство. — С вами я отправиться не могу. Ведь тогда вы точно окажетесь в большой опасности. Однако я могу дать вам кое–что очень полезное.
В систему связи потекли гигабайты информации, а Авернус тем временем закрыла прозрачную кабину и запустила двигатель. Прозрачный пропеллер на носу самолета завертелся, лопасти сплелись в одно нечеткое пятно. Вырвалось облачко пара, раздался резкий треск, он прокатился по кальдере и отразился эхом на другой стороне — катапульта выстрелила, и биплан взмыл вверх. Самолет обогнул возвышавшийся над посадочной платформой пик и направился прочь, за пределы кальдеры. Он набирал высоту среди оранжевой дымки, что застилала небо от края до края, — вот он уже превратился в яркую красную горошину, затем точку, а потом совсем исчез.
Быстро переговорив, Мэси и Ньют решили: даже если им удастся угнать шаттл, бразильцы ни за что не прекратят их преследовать.
— Но мы ведь можем украсть хранящиеся на нем тайны, — заметил Ньют.
Так что Мэси, тяжело ступая, вернулась к шаттлу, поднялась к люку шлюза и прошла в тускло освещенную кабину. Ньют изучил переданные девушкой изображения и объяснил, как ей подключиться к системе управления. Она загрузила демона, который тут же сдружился со сговорчивым ИИ шаттла, скопировал и через устройство связи в ее скафандре передал схемы диагностики и восстановления термоядерного двигателя на компьютер аэродинамической капсулы, а оттуда в компьютер «Слона». Это заняло каких–то пять минут. Еще пять потребовалось на то, чтобы второй демон стер данные систем навигации и управления полетом.
Если Шри Хон–Оуэн освободится, ей придется пережидать здесь, пока бразильцы ее не эвакуируют.
Закончив, Мэси выбралась наружу и в последний раз окинула медленным взором инопланетную красоту кальдеры, после чего забралась в капсулу и заняла место рядом с Ньютом. Он взлетел, не дожидаясь, когда девушка застегнет ремни на противоперегрузочном кресле. До прибытия бразильского десантного корабля оставалось совсем мало времени. Ньют направил капсулу вверх под острым углом, включил основной двигатель и, прорезав толщу смога, оказался в черной пустоте космоса. Они нагнали «Слона», когда тот двигался по высокой орбите над неосвещенной стороной Титана. Прерывистое включение двигателей ориентации подвело их к кораблю. К тому моменту, когда они покинули аэрокапсулу и оказались в привычном тесном жилом отсеке транспортника, кровавое солнце уже поднималось над дымчатым внешним слоем атмосферы Титана — полоска света все расширялась, превращаясь в полумесяц над краем спутника.
Пока Ньют запускал термоядерный двигатель и рассчитывал параметры, чтобы вывести транспортник с орбиты, Мэси наблюдала за приближающимся десантным кораблем. Путь до Урана займет у них более двадцати недель, ведь теперь они не рискнут совершить еще один пертурбационный маневр вокруг Сатурна. Кроме того, они даже не знали, ждет ли их кто–то по прибытии. Но какое теперь это имеет значение? Если им удастся сбежать от сил, которые отныне контролируют систему Сатурна, времени, чтобы спланировать оставшуюся жизнь, у них будет предостаточно.
Что ж, Мэси снова в бегах. Похоже, у нее это вошло в привычку, словно повторяющаяся схема. Но на этот раз она не одна, она знает, куда направляется. Более того, у них с Ньютом имеются ценные краденые технические данные, которые могут помочь дальним вскрыть технологию термоядерного двигателя землян и улучшить ее. А еще им достался скромный подарок Авернус. Мэси как раз прокручивала заголовки в огромной базе данных, когда Ньют поинтересовался, что она там рассматривает.
— Жизнь, — ответила Мэси и дала ему взглянуть на фрагменты огромных матриц геномных данных, белковых карт и сложных многомерных трофических цепочек.
— Как думаешь, сумеешь их использовать?
— Сделаю все, что в моих силах.
— Корабль готов к полету.
