– Конечно, сама. Больше мне неоткуда ждать помощи.
– А ее отец?
– Никогда не появлялся на горизонте, и если Элли умудрилась найти его, то это значит, что она сработала лучше, чем АВА[41].
– А в действительности она не могла его найти? – мягко уточнила Ким. – Тинейджеры бывают иногда очень скрытными.
– Она даже имени его не знает. – Миссис Гривс покачала головой. – Он ее никогда не интересовал.
– Тогда что произошло между вами? – спросила Стоун, посмотрев на Брайанта. Если б миссис Гривс умела читать по глазам, то она прочитала бы что-то вроде: «Доставай свою записную книжку».
– Это не наше дело.
– Делай, что тебе говорят.
Брайант раскрыл свой блокнот на чистой странице.
– Она исчезла вчера утром. Хотела зайти к Кейтлин и собиралась вернуться к чаю – значит, около шести. Я накинула еще пару часов, на тот случай если она встретила каких-то друзей. В девять вечера я попыталась дозвониться ей на мобильный, но меня сразу же переключали на голосовую почту.
– А что говорит Кейтлин?
– Что у них не было никаких совместных планов и что она провела весь день у бабушки в Энвилле.
– У Элли есть молодой человек?
– Я о таком не знаю. – Миссис Гривс снова покачала головой. – Она никогда не говорила со мной ни о каком мальчике, и я не заметила никаких изменений в ее поведении. То есть она не уделяла больше внимания своей одежде и оставалась все такой же зажатой, хотя Кейтлин говорит, что в «Фейсбуке» у нее появился кто-то новый. Правда, она проверила список друзей Элли, и там не оказалось ни одного, кого она не знала бы.
– В ее комнате что-то пропало?
– Я ничего не заметила, – ответила женщина. – Все ее вещи на месте, так же как и косметика. Нет только телефона, кошелька и рюкзака. Поэтому я не могу понять, почему в полиции не захотели мне помочь. Я же знаю, что она не убежала из дома…
Ким сочувственно кивнула. Теперь наступила очередь самого болезненного вопроса. Того, после которого эта женщина вряд ли сможет заснуть.
– А вы не ссорились с ней недавно?
– Офицер, девочке шестнадцать лет. Ссоры случались практически каждый час.
Наверное, миссис Гривс готова была отдать все на свете, только чтобы иметь возможность ссориться со своей дочерью прямо сейчас.
– И по какому же поводу?
– Да по любому, хотя главным поводом был колледж…
И миссис Гривс уставилась куда-то вдаль, вспоминая мельчайшие подробности этих ссор.
– Не вспомните, она не говорила ничего необычного, ничего, что показалось бы вам странным или несвойственным ей? – задала свой следующий вопрос детектив. – Люди часто выдают себя во время ссор, когда не контролируют каждое свое слово.
– Она стала говорить о том, что вот теперь-то увидела общую картину. Когда я спросила ее, что она имеет в виду, Элли просто фыркнула и ушла, будто эти слова подтвердили ее опасения.
Ким знала, что мало чем может помочь. Девочка была находчивым шестнадцатилетним подростком. Она забрала все свои деньги, телефон и завела себе нового друга, о котором никому ничего не сказала.
Теперь Стоун понимала, что женщина появилась на Тэвисток-роуд просто как мать, пытающаяся найти своего ребенка, а они, сами того не желая, сначала подарили ей надежду, а потом привели ее к мысли, что ее дочь мертва.
– У вас не найдется ее последней фотографии?
Брайант закашлялся, но Ким не обратила на него никакого внимания. Она знала процедуру. И не могла обнадежить эту женщину, обещая ей, что команда займется поисками ее сбежавшей дочери. Но миссис Гривс было не к кому больше обратиться.
Последняя протянула руку за сумкой и достала из нее фото. На нем была изображена светловолосая девочка, с бледной кожей и без косметики, которая улыбалась в объектив. Она выглядела моложе шестнадцати.
– Это фото Элли сделала на Рождество, когда я подарила ей новый телефон. Я терпела с подарком до самого последнего. Дочь была в восторге.
– Послушайте, миссис Гривс, – сказала инспектор, беря снимок, – я не могу ничего обещать вам, но передам фото коллегам и попрошу их поглядывать по сторонам. Это все, что я могу для вас сделать. – Ким почувствовала, как в кармане завибрировал ее телефон. Она проигнорировала звонок.
Женщина кивнула в знак того, что поняла ее, и слабо улыбнулась.
Это было немного, но Стоун надеялась, что теперь миссис Гривс не будет чувствовать себя такой одинокой.
Хозяйка дома проводила их до дверей. Инспектор протянула ей свою карточку.
– Если она вернется, голодная и виноватая, звякните мне.
– Спасибо, офицер. Большое вам спасибо, – поблагодарила женщина.
Телефон Ким завибрировал вновь.
– Черт бы тебя побрал, – выругалась детектив, доставая его. Люди, которые звонили без перерыва, выводили ее из себя. Когда может ответить, она всегда отвечает.
Два пропущенных звонка от Китса.
Инспектор облокотилась на машину и стала ждать. Если он позвонил дважды, то можно быть уверенной, что сделает это еще раз.
– Стоун, – ответила она, как только на экране появилось его имя.
– Давно пора, черт побери, – раздалось в трубке.
Услышав это, Ким мгновенно насторожилась. Патологоанатом практически никогда не ругался.
– Что случилось? – спросила она, выпрямляясь и уже заранее боясь того, что сейчас услышит.
– Догадайтесь с одного раза.
– Проклятье, – сказала инспектор, посмотрев на Брайанта.
В его глазах застыл немой вопрос.
– Кажется, нашего полку прибыло.
Глава 39
Кристина лежала на верхней койке и таращилась на ничем не защищенную желтую лампу, которая тускло освещала небольшую комнату, подчеркивая аскетизм ее обстановки.
Она закрыла глаза, услышав негромкие всхлипывания, которые доносились до нее с койки напротив. Наталия дотронулась кончиками пальцев до стены в изголовье, рядом со своей тощей подушкой. Кристина знала, что она дотрагивается до фото двух своих маленьких дочерей, которые остались в Румынии, а на кончиках пальцев у нее поцелуй.
Через несколько минут негромкий плач превратился в мягкое похрапывание. Даже самое большое горе не может сопротивляться изнеможению.
Обычно Кристина засыпала почти сразу же после этого, следуя за Наталией в то место, где царил покой и где можно было отдохнуть от волнений, страха и одиночества. К концу дня все они могли мечтать только о сне.
Но только не сегодня. Сна у Кристины не было ни в одном глазу.
Из-под подушки она достала стопку бумаг и стала читать первую запись в книжке, сделанную девятнадцать лет назад.
Девушка легко переключалась с румынского на английский и обратно, и стала делать заметки. Учили ее хорошо.
* * *Сегодня, спустя две недели, как оставили дом, мы прибыли в Кале. Последнюю еду съели, сидя в ожидании на деревянных ящиках.
От страха у меня скрутило живот, и это несмотря на то расстояние, которое мы уже преодолели. Боязнь того, что нас обнаружат и вернут назад, не исчезнет, пока мы не пересечем канал.
В темноте нас разыскал мужчина по имени Ральф – ты в это время лежала в моих руках.
Он вручил мне бумагу и проводил до
