Она рухнула на колени рядом с ним, уже задыхаясь от собственных слез…
– Иан… Опоздала, Иан…
Он еще дышал. Лежал, зажав себя за подбородок так крепко, будто пытался удушить, а сквозь плотно сомкнутые пальцы лилась, будто и не было преграды, горячая кровь.
Роштайн хрипел, а глаза – почти уже стеклянные – были полны ужаса и смотрели куда-то вдаль. Не то на потолок, не то на второй этаж.
– Скорая? Пожалуйста, быстрее, ножевое ранение в шею! – Лин орала в трубку адрес усадьбы так громко и четко, будто на том конце работал глухонемой.
Роштайн силился вытолкнуть из искромсанного горла звуки.
– Вам нельзя говорить! – Белинда бросила сотовый на ковер; приложила свои пальцы поверх его руки, попыталась вспомнить, знает ли, что нужно делать при подобных ранах, но память схлопнулась, как словившая фатальный вирус система. – Лежите, врачи сейчас приедут… Простите меня, я опоздала, простите… Дура, дура!
Он продолжал смотреть за нее. А после неимоверным усилием поднял с пола руку и указал куда-то пальцем.
Интуиция тут же взвизгнула резаной свиньей – Лин молниеносно обернулась.
На втором этаже, одетый во все черное, стоял человек – вор.
«Точно, дура!»
Она должна была подумать о том, что он еще в доме…
Оставить Роштайна, броситься в погоню?
Думать ей не дали. Человек, стоящий на балконе второго этажа, вдруг совершил движение, которое боевая система Белинды-бойца моментально распознала как угрозу с приоритетом высшего порядка, – выдернул чеку.
И бросил мини-гранату, из тех, что использовались не для того, чтобы разрушить дом, но нанести максимум ранений людям, прямо в них.
Темно-красное свечение вокруг кольца Белинда уловила на автомате (значит, у нее нет даже трех секунд, и Иана оттащить она не успеет), а после упала на Роштайна сверху, целиком прикрыв собой.
Когда раздался хлопок, от которого в комнате повылетали стекла, она почувствовала себя так, будто ей в спину, бедра и ноги одновременно воткнули тысячу ножей.
* * *Кажется, когда носилки с Ианом закатывали в Скорую, а ей настойчиво предлагали поехать в больницу – «девушка, вы истекаете кровью!», – разум Лин был не здесь, где-то еще. Он был где-то, когда ее глаза смотрели на то, как на фоне ночного неба крутятся мигалки – красная и синяя – вестники беды. И она в эпицентре. Кто-то в форме объяснял ей, что вор к моменту прибытия служб безопасности скрылся, что бежать за ним не имеет смысла – данные автомобиля, на котором он уехал, уже помещены в базу розыска.
Ей помнилось, как лязгнула тяжелая дверь медицинской кареты – Иан лежал в ней с закрытыми глазами и дышал через кислородную маску.
С неба валил снег; всю заднюю поверхность тела жгло иголками, но боли Белинда не чувствовала – она не могла выкарабкаться из шока. От того, что предала Бонни. Предала Иана. Предала Мастеров Тин-До и всю их науку своим сегодняшним забытьем… Предала Миру.
Не спасла. Она его не спасла…
Но, может, спасет Джон?
После она цеплялась за кого-то, умоляя отвезти ее к центральному зданию Комиссии – от нее шарахались, как от чумной.
Разбитый сотовый остался лежать на полу в гостиной, недалеко от торшера.
* * *Все то, что происходило до момента «сейчас» помнилось ей крайне мутно.
Чужой мобильник… Такси. В нем она лежала на заднем сиденье на животе – на задницу сесть не могла. В «Реактор» ворвалась, как пьяный забулдыга, требуя, чтобы к ней срочно вывели Джона Сиблинга.
Сиблинга, судя по тому, что она очнулась лицом вниз на кушетке незнакомого ей кабинета, не вывели.
Она потеряла сознание на пороге? Или ее отключили?
– Где… – прохрипела сразу, как повернула голову вбок, – Джон?
Ей чем-то мазали обнаженную спину и ягодицы сразу двое незнакомых людей в серебристой форме.
– Где я?
Боли, терзавшей ее все это время, не было – ее спины касались чужие руки, и нервы не взвизгивали от ужаса. Пока она лежала в отключке, ее вылечили – навалилось и тут же схлынуло облегчение. Ее вылечили – Роштайна нет!
И отвечать, сволочи, не торопились.
– Слышите? – она резко оттолкнулась от кушетки, свесила ноги и села, не замечая того, что на ней даже нет плавок. – Где Джон Сиблинг?
Тот, который пониже, смотрел не ей в глаза, он смотрел на сережку в ее ухе, причем так пристально, будто та вещала ему неслышные команды. Мужчина повыше молчал и делал вид, что ничего не происходит – он вообще старался на Белинду не смотреть.
– На данный момент Джон Сиблинг занят.
– Занят?! Он обещал мне, – Лин от возмущения задыхалась, – обещал, что я в любое время могу сюда прийти, и он уделит мне время. В любое! СЮДА!
Последнее слово она выкрикнула в бешенстве.
– Позовите его сюда. Сейчас же, слышите? – прошептала с такой угрозой в голосе, будто в ее ухе висела не серьга, а граната. – Позовите!!!
Ей пришлось прождать, полыхая немым гневом, много-много долгих секунд, прежде чем мужчины покинули кабинет, и она вдруг обнаружила, что все это время сидела перед ними голая.
Мастер Мастеров вошел тогда, когда Лин заканчивала натягивать на себя испещренную дырами и залитую кровью одежду, которую нашла в углу на стуле (спасибо, не выбросили).
– Да?
Слово-вопрос прозвучало неожиданно жестко, непривычно для ее слуха.
– Джон, – Лин вдруг едва не расплакалась, сообразив, что стоящий напротив человек практически единственная ее надежда на спасение. – Пожалуйста, помогите ему выжить. Роштайну! Я не успела, понимаете? Я опоздала… У меня был… выходной.
Последняя фраза прозвучала и вовсе глупо – жалкая попытка оправдаться, мол, «лежала пьяная под забором и ничего не соображала».
– Он теперь в больнице, может быть,… уже мертв… Джон, пожалуйста, пожалуйста… – она тянула к нему руки, как к Богу, который, возможно, смилостивится и даст добро на другую, счастливую судьбу. – Пожалуйста, не оставьте меня в беде…
Сиблинг приблизился к ней вплотную, заглянул в глаза стальным взглядом, насадившим ее на кол.
– Тебя я в беде никогда не оставлял.
– Я знаю, пожалуйста, не оставьте сейчас его…
И тишина. А после фраза, повергшая ее в очередной шок:
– За него и его судьбу я не отвечаю, прости.
– Как же так? Но Вы же… можете.
– Не могу, – обрубили ее, – без разрешения сверху.
– Но мне же помогаете?
И вновь долгое безмолвие в кабинете.
– Пожалуйста, что Вам стоит?
– Все. Комиссия не вмешивается в судьбы просто так. Потому что кто-то попросил, – «кто-то». Человек в форме смятения в ее глазах будто не видел. – Мы не караем и не милуем без причины.
– А ранения не причина для помощи?
– Нет.
Белинда временно онемела.
– Но мои… Вы же лечили мои?
– Я тебя учил.
– И потому лечили?
– Да.
– Тоже… с разрешения сверху?
– Тоже.
В который раз за сутки небо превратилось в бетонную плиту, грозящую похоронить ее заживо.
– Значит, Вы не поможете?
Когда в ответ покачали головой, по ее щекам покатились горячие капли-слезы.
– Вы… Вы… Бездушный… робот. Вы просто… – впервые ужасные,
