Присущая всем старикам способность с лёгкостью переходить из состояния «грежу наяву» к состоянию «грежу во сне», сыграла со мною недобрую шутку. В какой-то момент я осознал, что вижу некий расплывчатый силуэт, показавшийся на опушке недальнего леса. Завиток тумана, решил я. Короткое уральское лето было уже на исходе. Вечерами заметно холодало, и ночные туманы всё чаще поднимались с реки. Однако в этом завитке было что-то неправильное. Он походил на маленький дымный смерч, стремительно пересекающий набухшую росой поляну.
Признаться, у меня ёкнуло где-то под сердцем. Поймите меня, одно дело коллекционировать аномальные явления, другое – сталкиваться с ними нос к носу. Совершенно некстати я подумал о белой фигуре, вещавшей от имени сообщества Странников на планете Тисса. Только потусторонних посланцев мне не хватало! Ведь я уже давно не властен организовать производство святой воды в промышленных масштабах…
Моему коту Каляму, до того мирно дремавшему у меня на коленях, видимо, передалась моя тревога. Он вопросительно муркнул. А когда я вскочил из шезлонга, несчастный котяра брякнулся об пол и заблажил обиженно, но мне стало не до него, я не мог оторвать взгляда от призрачной фигуры, чьи очертания становились всё отчетливей.
Солнце зашло, и сумерки воцарились в окрестностях дачного посёлка. Чёрные птицы бесшумно вспорхнули над поляной. Мирные вечерние голоса соседей утонули в сгущавшейся тишине. От реки тянуло сыростью, и я невольно поёжился. Белая фигура приближалась. Теперь я видел, что это женщина. Она плыла, почти не касаясь босыми ногами росистой травы, но серебристый след всё равно стлался за нею. К немалому своему смущению, я сообразил, что женщина совершенно нагая. Первым моим порывом было сорвать купальный халат, забытый на перилах веранды, и накинуть на эти белоснежные, почти хрустальной прозрачности плечи, но я будто окаменел.
Таинственная незнакомка легко взбежала по ступенькам крыльца, откинула с лица волну чёрных с прозеленью волос и дерзко посмотрела мне в лицо.
Глаза у неё были белыми, как у варёной рыбы.
Я невольно отшатнулся.
– Рита, ты?
– Да, Максик, это я, – отозвалась она глухим голосом, от которого меня пробрала дрожь.
– Постой… но как ты здесь оказалась? Прошло столько лет и…
– Вы меня не нашли, – проговорила она, словно сдерживая стон. – А мне было так одиноко и холодно, Максик… Эти озера только сверху горячие, а у самого дна они ледяные… Тьма и холод. И тяжесть. Посмотри, Максик, как измочалило мою грудь…
Рита Сергеевна шагнула вперёд, разводя руки, будто собиралась заключить меня в объятия. И я увидел отвратительные зелёные пятна на её белой, как алебастр, груди.
– Подожди, Рита, – пробормотал я, не в силах отвести глаз от этих пятен. – Я сейчас вызову «Скорую»… Это так здорово, что ты вернулась… Тебе помогут, обязательно помогут…
Она хрипло рассмеялась.
– А кто поможет тебе, Максик?! – шепеляво осведомилась она. – А хочешь – я?!
– Ты? – удивился я. – Чем же?
Мне показалось, что ирония в разговоре с призраком спасительна для рассудка.
– Ты уже стар, Максик, – продолжала она. – А ведь был таким красавцем. Все киевские дивчины были от тебя без ума… Даже – я.
– Ошибаетесь, госпожа русалка, – произнес я со всем доступным мне сарказмом. – Мы с вами не были знакомы.
– Это ничего, – отозвалась русалка и одним неуловимым движением приблизилась ко мне вплотную. – Вот и познакомимся… поближе…
Она облизнула синюшные губы разбухшим языком. На меня дохнуло горячим запахом пандорианских озёр – щами пополам с тиной. Я отстранился, но поздно – белые русалочьи руки… нет, жёсткие озёрные водоросли оплели меня, не давая вздохнуть. Я схватил исчадие ада за плечи, чтобы неделикатно отпихнуть. Панически орал Калям.
– Иди ко мне, милый, – шипела русалка. – Согрей меня… И ты будешь жить веччччно…
Силы покидали меня, я задыхался.
И вдруг резкий видеофонный звонок разбил кладбищенскую тишину.
Русалка, утратившая всякое сходство с Ритой Сергеевной, вздрогнула, отпрыгнула, заколыхалась, как студень, и обрушилась на пол водопадом холодной озерной воды…
Звонок продолжал наяривать. Не разлепляя век, я наугад ткнул в клавишу соединения.
– Здравствуй, Максим!
Сухой, надтреснутый, не побоюсь этого слова, старческий голос окончательно вернул меня из туманных пропастей кошмара к солнечной действительности летнего утра.
– Приветствую тебя, Корней, – пробормотал я. – Как говорится, сколько лет, сколько зим…
– Максим, звоню тебе, потому что, полагаю, только ты сможешь честно ответить мне на один вопрос.
– Слушаю тебя.
– Ты, конечно, тоже посвящён в тайну моей личности. Только не говори, что ты, бывший сотрудник КОМКОНа-2, ничего не знаешь.
Вот те раз…
– Да, Корней, я знаю о тайне твоей личности.
– Тогда я задам тебе этот вопрос… – Он помолчал, видимо, собираясь с духом. – Я был единственным «найдёнышем» или есть и другие? И если есть, то где они сейчас?
– С чего это тебя вдруг стали посещать такие мысли? В столь почтенном возрасте! Конечно, ты был один, – бодро солгал я.
– Уж и не знаю, кому верить, – произнёс Корней загадочную фразу.
– Что-нибудь случилось, Корней?
– Слушай, Максим, – сказал он, игнорируя мой вопрос. – Вам с Сикорски не приходила в голову такая не слишком сложная мысль, что нет и не было никогда никаких Странников?.. А есть и пребудет вовеки великий закон неубывания энтропии. Закон, препятствующий превращению человечества в сверхцивилизацию…
Я не успел ничего ответить. Яшмаа прервал контакт.
«Так, – подумал я. С чего это ему понадобилось в такую рань тревожить тень покойного Сикорски? И с какой стати нашего подкидыша-союзника стали интересовать „другие“?»
В воздухе явственно запахло серой, но я в тот момент ничего не почувствовал.
К 228 году девятеро из подкидышей всё ещё жили за пределами Земли, ничего не зная о других «близнецах». Все уже были в солидном возрасте (под 90 лет), но оставались здоровы духом и крепки телом. Корней Яшмаа (№ 11, значок «Эльбрус»), например, постоянно проживал у себя на вилле «Лагерь Яна» в приволжской степи, неподалеку от Антонова. Бывший прогрессор посвятил себя написанию истории Гиганды.
Мне же всё время не давала покоя одна мысль. Ведь кто-то же подбросил человечеству эти эмбрионы? Хотя подбросил – слишком громко сказано. Вероятность обнаружить саркофаг-инкубатор в беспредельном Космосе на безымянной планете в системе ЕН9173 была ничтожно мала. И тем не менее он был обнаружен.
Долгое время я размышлял над трагической судьбой Льва Абалкина и Рудольфа Сикорски, хотя с того страшного дня прошло уже более полувека. Время от времени я спрашивал себя: а может, прав был покойный Сикорски, спустив тогда курок? Сейчас многие уже подзабыли об этой истории и, видимо, мало кто помнит, что загадочное и необъяснимое исчезновение тела Льва Абалкина из закрытого, герметичного помещения криохранилища, куда имели доступ лишь сам Экселенц, Комов и тогдашний
