Он сидел в незнакомом аппарате, не желая уходить. Уйти означало сдаться. Увидев кнопку «Старт», он нажал и даже не услышал звука заработавшего двигателя.
Взрыв заставил его дернуться подобно гальванизированной лягушке. Так бы прозвучал выстрел для мухи, сидящей на стволе ружья. Гарри заложил мину для подрыва дома?! Но нет, Мэтт все еще жив. И на него струится дневной свет.
Дневной свет.
Над ним исчезли четыре фута земли. В поле зрения появилась стена дома. Она накренилась. Гарри Кейн был, видно, гением по части направленных взрывов. Или нанял специалиста. Если уж на то пошло, Мэтт и сам мог бы выполнить для него такую работу. Возня с рудными червями – не единственное его занятие.
Дневной свет. И мотор работает. Когда слух оправился от взрыва, Мэтт уловил тишайшее гудение. Если поднять машину прямо вверх…
Чтобы достичь Плато Альфа, надо было пересечь два охраняемых моста. Теперь он может туда полететь – если не убьется, учась пилотировать машину.
А еще можно отправиться домой. Хоть и плохо сидит одежда, его не заметят. Колонисты заняты своими делами, поддержание порядка они предоставили экипажу и Реализации. Мэтт найдет другую одежду, сожжет эту, и кто узнает или задастся вопросом, где он был на выходных?
Мэтт вздохнул и снова принялся изучать приборную панель. Он не может теперь выйти из игры. Возможно, позже, когда разобьет машину или его остановят в воздухе. Но не сейчас. Взрыв, расчистивший ему дорогу, – это знамение, которое нельзя игнорировать.
«Так, посмотрим. Четыре рычага установлены на ноль. Пропеллеры: 1–2, 1–3, 2–4, 3–4. Почему эти рычажки управляют пропеллерами попарно?»
Он потянул один к себе. Безрезультатно.
Небольшой переключатель на три положения: «нейтраль», «земля», «воздух». Стоит на нейтрали. Мэтт сдвинул его в положение «земля». Никакой реакции. Если бы он установил высоту над «землей» на желаемое количество дюймов, пропеллеры бы включились. Но он этого не знал. Он попробовал «воздух».
Машина попыталась опрокинуться на спину.
Он оказался в воздухе еще до того, как понял это. В отчаянии потянул все рычаги пропеллеров до отказа, а затем, чтобы удержать машину, сдвинул каждый из них понемногу назад. Земля ушла вниз, овцы на Плато Бета превратились в белые точки, а дома на Гамме – в крошечные квадратики. Наконец машина выровнялась.
Но он ни на секунду не мог расслабиться.
Пропеллеры 1, 2, 3, 4 были соответственно левым передним, правым передним, левым задним, правым задним. Смещение рычага «1–2» опускало перед машины, «3–4» – заднюю часть, «1–3» – левый бок, «2–4» – правый. Он выровнял машину и решил, что кое в чем разобрался.
Но как полететь вперед?
Имелись циферблаты «высота» и «вращение», но они ни на что не влияли. Переключатель, обозначенный непонятным трехсложным словом, Мэтт не осмелился тронуть. Но… что, если наклонить машину вперед? Надо опустить рычаг «1–2».
Он так и сделал, едва коснувшись рычага. Машина медленно наклонилась вперед. Потом стала клониться быстрее. Мэтт резко потянул рычаг назад. Крен замедлился и прекратился, Плато встало перед Мэттом, словно вертикальная стена. Не дожидаясь удара, он снова выровнял авиамобиль, подождал, пока успокоятся нервы, и попробовал снова.
На этот раз он слегка подтолкнул рычажок «1–2», выждал три секунды, резко дернул на себя. Это помогло, машина пошла вперед с опущенным носом.
К счастью, он двигался к Плато Альфа. Иначе пришлось бы лететь назад, что сразу вызвало бы подозрения. Он не умел разворачивать машину.
Мэтт летел довольно быстро. И еще прибавил скорости, когда нашел кнопку со словом «ламели». При этом машина начала опускаться. Мэтт вспомнил штуковины, напоминавшие жалюзи, под пропеллерами. Он оставил их в том же положении и выровнял высоту машины. Это, наверное, было правильно, поскольку машина продолжала двигаться вперед.
Она почти не раскачивалась.
А Мэтт получил самое эффектное зрелище в своей жизни.
Внизу проносились поля и лесосады Беты. С этой высоты Плато Альфа было прекрасно видно. Скала Альфа-Бета вилась лентой, под ней бежала широкая река под названием Длинный Водопад. Река в глубоком русле играла голубыми вспышками. Уступ и река обрывались у пропасти слева, и рокот водопада доносился даже сквозь пластиковый купол кабины. Направо простиралась всхолмленная равнина, постепенно расплываясь в голубой дали.
Скоро он пересечет уступ и повернет к Госпиталю. Мэтт не знал, как выглядит Госпиталь, но был уверен, что не пропустит два огромных полых цилиндра звездолетов. Над Бетой парило несколько машин, но все они были довольно далеко. Над Альфой их было куда больше, похожих на черных мух. Они не опасны. Он еще не решил, где садиться; возможно, даже экипажников не подпускают к Госпиталю ближе определенного расстояния. Если не нарушать этот запрет, узнавание Мэтту не грозит. Только экипажники летают на машинах. Здесь его любой примет за своего.
Ошибка была закономерна. Мэтт так и не понял, что именно он сделал не так. Он все тщательно взвесил и обдумал; он вел машину на пределе человеческих возможностей. Если бы кто-то сказал ему, что десятилетний ребенок из экипажа умеет делать это лучше, Мэтт оскорбился бы.
Но даже десятилетний ребенок из экипажа никогда бы не поднял машину в воздух, не включив тумблер «гироскоп».
Хесус Пьетро, как обычно, завтракал в постели – но намного позже обычного. Как обычно, рядом, отхлебывая кофе, сидел майор Йенсен, готовый выполнять поручения и отвечать на вопросы.
– Вы разместили арестованных как полагается?
– Да, сэр, в виварии. Всех, кроме троих. Для них уже не было места.
– И они уже в банках органов?
– Да, сэр.
Хесус Пьетро проглотил ломтик грейпфрута.
– Будем надеяться, что они не знали ничего важного. А как насчет прочей публики?
– Мы отделили всех, кто не имел микрофонов в ушах, и отпустили их. К счастью, мы закончили до шести часов. К шести ушные микрофоны испарились.
– Надо же, испарились! Ничего не осталось?
– Доктор Госпин взял пробы воздуха. Может, он найдет остатки.
– Это не важно, – решил Хесус Пьетро. – Однако изящный трюк, если учесть, насколько скудны их ресурсы.
Пять минут, никем не прерываемый, он жевал и глотал, а потом вдруг пожелал узнать:
– А как насчет Келлера?
– Вы о ком, сэр?
– О том, который убежал.
После трех телефонных звонков майор Йенсен смог сообщить:
– Никаких донесений из областей колонистов. Никто не вызвался выдать его. Он не пытался попасть домой или вступить в контакт с родственниками или с кем-либо из знакомых по работе. Его не заметил ни один полицейский из числа занятых в облаве. А если и заметил, то не признается, что не сумел задержать.
В наступившей тишине Хесус Пьетро допил кофе.
– Проследите, чтобы арестованные были доставлены в мой кабинет по очереди, – сказал он потом. – Я хочу выяснить, наблюдал ли кто-нибудь вчера посадку.
– У одной из девушек были при себе
