– До войны здесь все было, конечно, иначе, – произнес Джордж, оглядываясь. – Знаете, мой отец был заядлым путешественником. Он собирал карты, путеводители… Мне и самому это по душе.
– Изумительная комната, – заметила Китти. – Как же, наверное, бесит, когда у тебя дома устроили бедлам?
– Нет-нет. Мне нравится, что тут снова кипит жизнь. Дома строят для того, чтобы в них жили.
Он подошел к высокому окну и взглянул на парк и ряды сборных бараков в отдалении. Китти понимала, что он начал этот разговор неспроста.
– Мир так изменился, правда? – сказал он.
– Это все война, – отозвалась Китти.
– Люди приходят и уходят. Живут и умирают. Тут уж не до традиций и этикета. Отец оставил мне приличное состояние. Согласитесь, это чего-то да стоит.
– О да, – кивнула Китти.
– Мне осложняют жизнь проблемы со зрением – у меня будто крылья подрезаны. Но что толку жаловаться. Любое испытание несет в себе не только плохое, но и хорошее… Вы много читаете? – перебил он сам себя.
– Да, – призналась Китти, – я люблю читать.
– Сам-то я мало читаю. Быстро устаю. Впрочем, дело не в этом. Ну, так что вы скажете? Вы согласны подумать? Или в ужасе откажетесь?
Китти уже собралась попросить его выразиться яснее, но удержалась. Что тут непонятного. Когда он еще доедал свою овсянку, она все уже знала. Куда уж яснее. Она не станет принуждать его говорить банальности: такого унижения он не заслужил.
– Сегодня рано утром, – ответила она, – я была в Нью-Хейвене и смотрела, как солдаты грузятся на борт. Я не знаю, куда они направляются. Но там будет очень опасно. Понимаете, среди них тот, кого я люблю.
Странно было делать такое признание едва знакомому человеку, говорить ему о том, чего не слышал даже Эд.
– Тот, кого любите, – повторил Джордж. – Да. Конечно.
– И когда он вернется, я должна ждать его на пристани.
– Все правильно. Все правильно.
Джордж отвернулся и принялся шагать взад-вперед по длинной пустой комнате, бессильно уронив руки, будто забыв, как ими пользоваться.
– Мне нужно доложиться командиру, – проговорила Китти.
– Да, конечно.
Он стоял перед резной каминной полкой и рассматривал фотографии в рамках.
– Моя мать. – Джордж указал на одну из фотографий. – Если вы зайдете в часовню, то на южной стене увидите мраморную доску. Там написано: «В память о верной жене и любящей матери». Я мог бы сказать куда больше. Но в этих словах – самое главное. Верная жена. Любящая мать. О чем еще мечтать мужчине?
Китти оставила его наедине с фотографиями и воспоминаниями. Ей хотелось сбежать из этого печального дома.
Она нашла Луизу в помещении Вспомогательного корпуса, в блоке «А».
– Пойдем отсюда, – позвала Китти. – Искать нас не будут.
Пока они ехали на велосипедах по истборнской дороге, небо темнело, затягиваясь облаками. Дождь начался, едва они успели добраться до крикетного клуба в Бервике. Там, промокшие, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, они упросили девушку за стойкой дать им хоть чего-нибудь поесть, и та вынесла холодную вареную картошку. Фермеры, пережидавшие дождь, глазели на них и тихо переговаривались. И куда только смотрит правительство? С немцами нужно было покончить еще в апреле!
По молчаливой договоренности говорить об операции подруги не стали. Взамен Китти рассказала Луизе о Джордже Холланде.
– Я так и знала, – вздохнула Луиза. – Сразу заметила, что он смотрит на тебя, как побитая собака.
– Бедный Джордж! У него всегда такой несчастный вид!
– Не такой уж он и бедный. Он миллионер и лорд. Так что за него можешь особенно не переживать.
– Я сказала ему, что мое сердце принадлежит другому.
– Хоть это и полное вранье.
– Да нет же! – вскрикнула Китти. – Кажется, я влюблена в Эда.
– Вот как! С каких это пор?
– Точно не знаю, поняла это только сегодня утром, пока смотрела, как все они уходят в море. Я просто хочу, чтобы он вернулся целым и невредимым.
– О Китти! – Дрожь в ее голосе растрогала Луизу. – Неужели ты наконец-то влюбилась?
– Кажется, да. Я не уверена.
Сильный юго-западный ветер уносил дождевые облака прочь, толкал в спину. Девушки возвращались по пустой дороге.
– Что же будет с бедным Джорджем? – спросила Луиза.
– Да все с ним будет хорошо, – ответила Китти. – Какая-нибудь волевая тетка его слопает.
– Говоришь так, будто он бутерброд.
– Он богат и при титуле. Кто-нибудь его подберет.
– А бедный Стивен?
– Я ему напишу. О боже, почему все так сложно?
– Знаешь что? – вдруг сказала Луиза. – Раз ты вышла из игры, я, пожалуй, сама попытаю счастья с Джорджем.
Китти чуть с велосипеда не упала:
– Ты что, серьезно? Ты в курсе, что он почти слепой?
– Мне ни разу не делали предложения, Китти. Моя семья не особенно богата. Господь послал меня в дом молодого неженатого мужчины с титулом и состоянием. Не могу же я оскорбить Всевышнего бездействием.
Китти молча крутила педали.
– Ты, наверное, презираешь меня, – подала голос Луиза. – Ничуть, – искренно ответила Китти. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Думаешь, с Джорджем я не буду счастлива?
– Если бы ты любила его, была бы счастлива.
– Если он женится на мне, – пожала плечами Луиза, – я буду его любить.
Они подъехали к лагерю со стороны двора. Перед войсковой лавкой собралась толпа – люди обсуждали последние события. Самый главный вопрос: неужели открывают второй фронт?
Китти заметила Ларри Корнфорда, выходящего из главного здания на западную террасу. Он махнул ей, и они встретились на липовой аллее.
– Я их провожала, – сказала Китти.
– Мне ветер не нравится, – поделился Ларри. – Чтобы без приключений добраться, нужен штиль.
– Ты не знаешь, куда они направились?
– Знаю, – ответил Ларри, – но сказать не могу.
– Скорее всего, во Францию.
– Остается лишь ждать, когда они вернутся.
– Думаю, Эд с ними. – Китти вздохнула.
– Вполне возможно.
– Обещай, что придешь ко мне и расскажешь, как только что-то станет известно.
– Да, конечно.
Они молча брели к пустующему дому посреди пруда.
– Дочитала «Миддлмарч»? – спросил Ларри.
– Не могу читать, ничего не могу делать.
– Он вернется, – успокоил ее Ларри.
– Откуда тебе знать? Может, и не вернется.
Ларри промолчал.
– По крайней мере, ты остался, – сказала она. – И Джордж.
Взгляд Ларри скользил по поверхности пруда, тревожимой ветром.
– Надеюсь, придет и мой час, – ответил он.
* * *К ночи ветер усилился – стекла окон в детской дребезжали от мощных порывов. Китти спала урывками, терзаемая снами, в которых Эд тянулся к ней откуда-то из далекого далека.
Утром по лагерю распространились слухи, будто флот по-прежнему стоит на рейде. Если верить прогнозу, погода будет и дальше ухудшаться. Из уст в уста перелетали полу-понятные фразы: «упустят прилив», «в такую погоду летчики не поднимутся», «без прикрытия с воздуха больших операций не ведут».
День тянулся медленно. После обеда снова заморосило. Ларри поехал в штаб-квартиру дивизии на встречу с заместителем командующего. Вернувшись, отправился на поиски Китти и обнаружил ее в гараже, где та намывала свой «хамбер».
– На нем теперь обедать можно, – заметил он.
– Есть новости?
– Шоу кончилось. Только никому не говори. Войска возвращаются.
– Он вернется?
– Да.
У Китти в груди
