— О нет. Я всегда следую совету Нельсона в этом отношении, и во всех других, где позволяют силы. Я убежденно пью за короля.
Блейн улыбнулся, кивнул и вернулся к лорду Пэнмуру:
— Как вы посмотрите на то, чтобы перейти вместе с кофе в гостиную? Там проще перемещаться, и я знаю, что многие из присутствующих джентльменов хотели бы поговорить с Обри.
И действительно, многие общались с Обри. По мере того, как вечер переходил в ночь, Стивен заметил, как его друг все больше бледнеет.
— Сэр Джозеф, — наконец сказал он, — я должен увезти моего пациента и уложить его в постель. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы его слуга раздобыл портшез.
Искомого слугу, Береженого Киллика, уже сочли бы пьяным даже по флотским меркам — он пошевелиться не мог. Зато под рукой оказался трезвый Падин. Некоторое время спустя он привел два портшеза с ирландскими носильщиками (другие его бы не поняли). Во время задержки один из чиновников, мистер Соумс, отвел Джека в сторону и поинтересовался, где тот остановился и можно ли будет нанести визит — имеется пара вопросов, которые хотелось бы обсудить.
— Разумеется, я буду очень рад, — заверил Джек.
На следующий день он почти про него позабыл, пока хозяйка «Грейпс» миссис Броуд не объявила:
— К вам мистер Соумс, сэр.
Джек принял его с умеренной вежливостью, хотя вчерашняя непривычная еда и вино всё еще давали о себе знать, будто после дебоша, да и рана на ноге жутко чесалась. К тому же его разозлила беседа с угрюмым, увиливающим Килликом — тот помимо всего прочего то ли потерял, то ли забыл упаковать обещанную Хиниджу Дандасу книгу, которую Джек хотел передать вместе с отправляющимся на Североамериканскую станцию другом.
Они обменялись несколькими репликами о вчерашнем вечере, славном вине сэра Джозефа, практически гарантированном дожде.
— Я испытываю некоторые затруднения, приступая к своему делу, — произнес мистер Соумс, обозревая рослую фигуру напротив. — Совершенно не желал бы утомлять вас.
— Вовсе нет, — заверил Джек холодно.
— Суть дела в том, что меня попросили неофициально обменяться с вам несколькими словами по поводу возможного благоприятного исхода, в случае удовлетворения ходатайства о помиловании по свободному усмотрению.
— Не понимаю вас, сэр. Помиловании за что?
— Что ж, сэр, за это... за это несчастное дело в ратуше, имеющее отношение к Бирже.
— Но сэр, вы же должны знать, что я объявил себя невиновным? Что я честью поклялся в том, что невиновен?
— Да, сэр, я прекрасно это помню.
— Тогда как, во имя Господа, меня могут помиловать за то, чего я не совершал? Как мне в голову может прийти просить о помиловании по свободному усмотрению, если я невиновен? — Разговор Джек начал в состоянии сильного и неопределенного раздражения. Сейчас же он побелел от злости. — Вы что, не видите, что если я попрошу о помиловании, то солгу? Скажу, будто меня есть за что помиловать?
— Всё это лишь формальность, можно сказать, правовая фикция. И это повлияет на ваше восстановление на флоте.
— Нет, сэр, — ответил Джек, вставая. — Я не считаю это формальностью. Я осознаю, что ни вы, ни джентльмен, попросивший вас поднять эту тему, не предполагали оскорбления, но прошу передать мои наилучшие пожелания и объяснить, что я проблему вижу в другом свете.
— Сэр, вы не подумаете некоторое время и не посоветуетесь?
— Нет, сэр. В таких делах человек должен решать сам за себя.
— Чрезвычайно сожалею. Должен ли я добавить, что вы не будете обдумывать это предложение?
— Боюсь, что да.
Глава восьмая
— Он упустил отлив, — признал сэр Джозеф. — Редко я так огорчался.
— Соумс подошел к делу как дурак, — ответил Стивен. — Если бы он преподнес все беззаботно, заговорил бы о повседневной вежливой лжи вроде «не в своей тарелке», «ваш покорный слуга» и тому подобном, перешел бы потом к различным позволяющим сохранить лицо формулировкам в договорах, подавая их как глупые, неважные банальности, которыми они на самом деле и являются, а потом попросил бы Обри подписать уже готовое прошение, он бы вполне мог его подписать с благодарностью и переполненным радостью сердцем.
— Треклятое положение, — продолжил сэр Джозеф собственные мысли. — Даже с учетом всех больных мест, которые стоит принимать во внимание, взять хотя бы Квинборо с его союзниками, баланс сил как раз сместился в пользу Обри, достаточно для решительных действий. Не могли бы вы убедить его сказать Соумсу, что по зрелом размышлении и так далее? В конце концов, как и любой моряк, он привык не замечать бодрую коррупцию. Огромное количество припасов бесследно исчезает, мертвецы и несуществующие слуги получают жалование, и я точно знаю, что он минимум трижды подделывал судовую роль, включая в судовые книги сыновей своих друзей, дабы те получили корабельный стаж, будучи на деле в школе на берегу. Да что там говорить, его собственный сводный брат в такой призрачной форме оказался с вами на борту в последней тихоокеанской экспедиции.
— Бодрая коррупция — безусловно, и если бы к делу подошли так, он бы вытерпел. Но теперь речь идет о высших моральных устоях, и вся бодрость вылетела в окно. Я его мнения не изменю, и не буду пытаться.
— Что ж, повторюсь, треклятое положение. Так близко подойти к успеху, а потом...
После паузы Стивен нерешительно уточнил:
— Подозреваю, возможности помилования без подачи формального прошения нет?
— Нет. Сейчас у Обри довольно много союзников и приличное влияние, но этого все равно мало. Нужно гораздо больше.
— А это не повлияет? — Стивен указал на аккуратные страницы отчета Пратта о том, что он обнаружил генерала Обри мертвым в канаве рядом
