– Кешаб-джи! Приношу вам свои глубочайшие…
Но антиса уже не было в рубке.
– Гиперсвязь с командованием. Немедленно!
* * *– …правительству Ларгитаса предъявлена нота протеста с требованием немедленно вернуть похищенного ребёнка, наказать виновных и принести публичные извинения. В случае невыполнения требований его величество Аурангзеб XXII Справедливый, махараджа расы Брамайн, оставляет за собой право добиваться освобождения Натху Джутхани любыми способами, включая применение военной силы…
Капитан-рисалдар Джатасура отсалютовал его далёкому величеству керамическим стаканом и опрокинул в глотку остатки рома. Рядом возник бдительный официант:
– Желаете повторить?
– Желаю.
– Ром? Чёрный?
– Чистый. Без льда, без специй, без лимона.
– Желаете чего-нибудь ещё?
– Чай. Чёрный пхальгуни.
– Без молока? Заварить покрепче?
Понятливый, оценил Джатасура. Предыдущему остолопу пришлось втолковывать трижды.
– Да.
Откинувшись на спинку плетёного кресла, капитан-рисалдар с минуту регулировал автоматическое опахало, которое с натугой разгребало влажную духоту над столиком. Лица коснулось блаженное дуновение, даря отдалённый намёк на прохладу, и Джатасура оставил пульт в покое.
С момента, когда гиперпередатчик «Шерхана» отправил доклад командованию, прошла неделя. Сейчас капитану казалось, что это было в другом его рождении. По каким инстанциям гулял доклад? По каким лестницам власти взбирался?! Ответом был приказ: «Шерхану» срочно вернуться на базу на Чайтре. Ну да, конечно: если блудного антиса перехватили ларгитасцы, катеру ловить в космосе больше нечего.
Вернее, некого.
Существовала вероятность, что ребёнок удрал с места столкновения первым, и сканеры просто не успели его засечь. Но Четана Джатасура верил в мудрость древних: «Если пакость может случиться – она случится. Если пакость исключена – она всё равно случится.»
К тому же он доверял чутью Злюки Кешаба.
По прибытии на Чайтру его отстранили от полётов на время служебного расследования. Повезло, могли сразу под трибунал отдать. Кто проворонил беглеца? Кто не дал брамайнским антисам забрать мальчишку силой? Боевой офицер, Джатасура отлично представлял, как могли бы развиваться события. Вот он выступает на стороне Кешаба, требует вернуть беглеца. Иначе… Иначе – что? Торпедная атака? При атаке мальчишка-антис неминуемо уйдёт в волну – и лови его снова по всей Ойкумене! Хорошо, допустим, Кешаб с друзьями его поймал бы. Уничтожение ларгитасского корабля – Лига на такое глаза не закроет. Кого избрали бы козлом отпущения?
– Ваш ром.
– …заявление в Совет Безопасности Лиги… поддержать справедливые требования Содружества брамайнских планет… осудить террористические действия Ларгитаса…
– Мой чай?
– Будет готов через пару минут. Хорошего вам отдыха.
– …добиться освобождения несовершеннолетнего гражданина Чайтры. В случае отказа Ларгитаса подчиниться – ввести экономические и военные санкции против…
Завибрировал коммуникатор. На панели нетерпеливо мигал багровый огонёк. Служебный вызов. Прежде чем ответить, Джатасура активировал конфидент-режим.
– Возвращайтесь на службу, капитан-рисалдар, – в голосфере возникло мрачное лицо генерала Бхимасены. – Расследование закончено. Вы восстановлены в прежней должности без всяких взысканий.
У Джатасуры создалось впечатление, что разговор генералу крайне неприятен. Хотел разжаловать, да не вышло? Вряд ли. Тут что-то другое.
– Благодарю, ваше превосходительство.
– Быть на базе к восемнадцати ноль-ноль. Вам всё ясно?
– Так точно. Разрешите обратиться?
Глаза Бхимасены сверкнули:
– Обращайтесь.
– Почему я не получил взыскания? Я готов понести заслуженное наказание…
– Готов? – лицо генерала исказилось от бешенства. – За вас вступились антисы, а вы говорите мне, что готовы понести наказание?! Издеваетесь, да? Я не знаю, какой ценой вы добились антического покровительства за моей спиной, но я клянусь, что не потерплю…
– Антисы?!
Джатасура не поверил своим ушам.
– Да! Вся троица: Кешаб, Вьюха и Капардин. Вломились ко мне в кабинет: «Наша вина, это наша вина!» Мы, мол, спровоцировали ситуацию. Капитан-рисалдар Джатасура – небесный гандхарва, человек чести, он действовал единственно возможным образом, избежал человеческих жертв… Они перед вами в долгу, капитан. И что после этого прикажете делать?!
Джатасура потрясенно молчал, переваривая услышанное.
– Бегом на базу! Опоздаете хоть на минуту – расстреляю! Вы хотели взыскания? Дайте мне только повод!
Сфера схлопнулась. Отключив конфидент-поле, Джатасура осушил стакан с ромом, не чувствуя ни вкуса, ни крепости. Снизу – открытое кафе располагалось на крыше торгового центра – долетал рокот толпы. Смутная многоголосица делалась громче, гомон складывался в скандёж:
– Ан-тис! Ан-тис! На-тху! На-тху!
И следом:
– Вер-нём! Вер-нём!
Началось, понял Джатасура. Теперь они знают. Подозвав официанта, капитан-рисалдар распорядился вызвать аэротакси. Получать взыскание он раздумал.
Джатасура не знал, что полтора часа назад Вьяса Горакша-натх, глава ордена натхов, выступил по видеоканалу «Алмаз Дхармы» с публичным заявлением от имени Совета духовных лидеров: «Юный антис Натху Джутхани, аватара Марути Озорника, похищен ларгитасцами. Мы опечалены этим вопиющим преступлением против расы Брамайн и не считаем возможным далее скрывать правду от своего народа.» От комментариев или призывов Совет благоразумно воздержался, но этого хватило.
Планеты брамайнов вскипели.
IIIСтены цвета беж. Пёстрое одеяло на кровати.
Плюшевый медведь на тумбочке.
Ребёнок в углу, прямо на полу.
Погружён в воспоминания, блокируя негативные эмоции, которые так и норовили ядовитыми змеями выскользнуть наружу, Гюнтер не сразу заметил ребёнка. Голый, если не считать памперса, смуглый как морёное дерево, с копной чёрных волос, упавших на тощие плечи кузнечика, Натху скорее напоминал элемент мебели или декоративную статуэтку, чем живого человека. Ненавижу, подумал Гюнтер. Ты сломал мне жизнь, парень. И не говори, что это я сломал тебе жизнь. Я подарил её тебе, а ты… Развивать мысль дальше Гюнтер побоялся: блоки, окружавшие разум ментала, могли не выдержать. Ненавижу, повторил он. Ненавижу? Нет, это слишком. Должен любить, но не могу. Не получается. Да, так лучше. Менее точно, но так в сто раз лучше. Если, конечно, я хочу сохранить здравый рассудок.
– Здравствуй, – вслух произнёс он.
И понял, как глупо это звучит.
Ребёнок не шелохнулся. Он даже моргал так редко, что каждое движение век воспринималось событием исключительным, из ряда вон выходящим. Сидел Натху в странной позе: прижав ступню к ступне, ухватившись обеими руками за пальцы ног, он сильно наклонился вперёд, словно хотел прижаться лицом к полу. Голову при этом мальчик держал прямо, глядя на гостя исподлобья. От одного вида Натху у Гюнтера заболели все суставы, какие только есть.
– Давай знакомиться?
Никакой реакции.
Пройдя в комнату, Гюнтер присел на кровать, поверх застеленного одеяла. Шаркнул подошвами по коврику, похожему на овчину, испугался, что испачкает синтетическую шерсть – и успокоился, вспомнив, что переобулся. Ещё при входе в детский блок его заставили разуться и сменить туфли на смешные тапочки-собачки с ушами и носом-пуговкой. Небось, дезинфекция тут сплошная. Идешь по коридору, а тебя обрабатывают, обрабатывают…
Обрабатывай, подсказал Тиран-невидимка. Качай любовь, придурок.
– Тебя как зовут, а?
Натху молчал. Впрочем, ответа Гюнтер и не ждал. Вряд ли этот мальчик умеет говорить, с его-то биографией. Чему мама обучила, всё забыл, наверное. Щёки запали, черты лица резкие, как у взрослого. Рёбра торчат, ключицы. Не кормят его тут, что ли?
– Меня зовут Гюнтер. Я…
Я твой папа? Нет, на это Гюнтера не хватило.
– Я поживу с тобой, ладно?
Тишина. Неподвижность. Плюшевый медведь, и тот выглядел человечней.
– Не прямо здесь, нет. Эта комната твоя. У меня своя есть, взрослая. А к тебе я буду заглядывать. Ты
