ОТВЕТ. Оно не стоило того. Погибли два хороших бойца. Продвижение республиканцев удалось задержать всего на пять часов. Это не сильно помогло гарнизону. Город окружили.
ВОПРОС. Вы считаете себя виноватым в гибели ваших бойцов?
ОТВЕТ. Нет.
ВОПРОС. Но вы отвечали за них и командовали ими. При этом за операцию вас наградили золотым Испанским крестом.
ОТВЕТ. Все пошло не так. Они знали, чем это могло закончиться. Что касается награды — я ни разу не надевал ее. Я знаю, что не заслужил.
ВОПРОС. Как вы оцениваете свои качества как бойца и командира?
ОТВЕТ. Я хорошо стреляю. Умею быстро принимать решения в трудных ситуациях. Если бы я остался работать после Испании, я бы стал неплохим командиром диверсантов.
ВОПРОС. Но вы ушли.
ОТВЕТ. Да.
ВОПРОС. После взрыва моста вас эвакуировали из Бриуэги и отправили лечиться в Берлин?
ОТВЕТ. Да.
ВОПРОС. Чем вы занимались после выздоровления?
ОТВЕТ. Я оставил разведку. Устроился обозревателем в «Бёрзен Цайтунг», работал журналистом.
ВОПРОС. Вы поддерживали связь с бывшими коллегами по разведке?
ОТВЕТ. Да.
ВОПРОС. Вы общались после той операции с итальянцем, который тащил вас на руках?
ОТВЕТ. Нет. В Берлине я узнал, что через неделю после взрыва моста его поймали и расстреляли республиканцы.
ВОПРОС. Когда вам поступило предложение снова заняться разведкой?
ОТВЕТ. В сентябре 1938 года мне предложили поступить на работу в СД.
ВОПРОС. Почему вы согласились?
ОТВЕТ. Мне было скучно заниматься журналистикой. Я согласился с условием, что не буду выполнять диверсионные задания.
ВОПРОС. То есть все-таки не настолько было скучно? Не хотелось больше лезть под пули?
ОТВЕТ. Не хотелось.
ВОПРОС. Вы фактически перешли в СД из абвера. Бывшие коллеги не противились этому?
ОТВЕТ. Нет.
ВОПРОС. Может быть, предлагая вам службу, в СД хотели насолить абверу? Вы были ценным кадром.
ОТВЕТ. Может быть. Спасибо.
ВОПРОС. До июня этого года вы знали, кто такой Рауль Игнасио Сальгадо?
ОТВЕТ. Нет.
★ ★ ★Москва, 13 июня 1941 года, 20:15
Федорова пила коктейль и хохотала. Гости продолжали прибывать, почти все столики на верхнем ярусе были заняты. Костевича, однако, все не было: Сафонов заказал еще один бокал и пожалел, что не поужинал перед вечером.
— Именинник вообще придет? — поинтересовался Шишкин.
— Куда он денется! — ответила Федорова. — В прошлом году он опоздал на свой день рождения на сорок минут. Так что ждите, ждите.
— Олег, — обратился Шишкин к Сафонову. — Костевич говорил, что вы знакомы с писателем Холодовым. Откуда вы его знаете?
— Мы общались с ним после его московского творческого вечера в январе этого года. Попили с ним пива, неплохо подружились. Общаемся иногда в переписке, хоть и письма идут ужасно долго.
— Ха-ха, а мне он говорил, что пива не пьет, вот хитрец! — рассмеялся Шишкин. — Ну да ладно, ваше здоровье.
Он поднял бокал и сделал глоток.
— Боюсь, когда придет начальство, дорогая редакция выпьет здесь все, — заметила Федорова.
Зал внизу оживился. Сафонов посмотрел через ограду и увидел, что в ресторан входит Костевич, а за ним — еще двое.
— Именинник пришел! — закричала Федорова.
— Наконец-то, — улыбнулся Шишкин.
Все повернулись к лестнице, подняли бокалы и встали.
Костевич поднялся. Он был уставший, но довольно улыбался.
— Добрый вечер, дорогая редакция! — громко сказал он.
— С днем рождения, Тарас Васильевич! — хором прокричали пятнадцать человек. — Ура! Ура! Ура!
— Спасибо, спасибо, дорогие мои. Спасибо!
Он кивнул людям, стоявшим на лестнице ниже, и они тоже поднялись.
В одном из них Сафонов узнал Сергеева, новенького сотрудника отдела культуры, приехавшего из Самары — видимо, Костевич решил проводить его, чтобы тот не потерялся.
Второй был высок, черноволос, в плотном, сером в темную полоску костюме с красным бантом на лацкане и орденом на груди. Виски поседели, высокий лоб перерезали глубокие морщины, нос выгибался орлиной горбинкой над тонкими усиками.
Левый его глаз был черным, а правый — чуть посветлее, мутный и безжизненный, почти круглый, с широко раскрытыми веками. Это стеклянный глаз, понял вдруг Сафонов.
Вверх и вниз от стеклянного глаза расходился короткий белый шрам.
— Позвольте представить вам, — Костевич показал на одноглазого. — Великого человека! Это герой Испанской войны, один из лучших командиров в дивизии легендарного Сиприано Мера, товарищ Рауль Игнасио Сальгадо. Этот человек получил тяжелейшее ранение под Гвадалахарой, но не оставил командование. К сожалению, сейчас товарищ Сальгадо вынужден жить вдали от родины, где правят франкисты, но Советский Союз с радостью принял верного товарища. Поприветствуйте героя Испании!
Редакция захлопала в ладоши. Костевич с торжествующим видом направился к своему столику и, пройдя мимо Сафонова, сказал:
— Вот, товарищ Сафонов, у кого надо брать интервью. Вот настоящий герой, настоящий человек, не то что этот твой немец. Вот какие люди нам нужны! Вернешься из Брянска — обсудим.
— Да, вы правы, — глухо ответил Сафонов.
У него пересохло во рту. Его пальцы вцепились в бокал, зубы сжались. Он попытался выровнять дыхание и собраться с мыслями.
Рауль Игнасио Сальгадо смотрел на него стеклянным глазом и приветливо улыбался.
★ ★ ★Сов. секретно
20 января 1941 г.
Следователю 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР
Майору гос. безопасности
тов. ОРЛОВСКОМУ
РАПОРТ
В ответ на ваш запрос о корреспонденте САФОНОВЕ О. С. сообщаю следующее.
Преданный коммунист. Член ВКП (б) с декабря 1940 года. Родился 22 июля 1905 года в городе Оренбурге. В 1923 году переехал в Москву, работал в газете «Красная Новь». В 1940 году был командирован в Тегеран, где был избит и ограблен неизвестными. Потерял документы, обратился в советское посольство, вернулся в Москву. Корреспондентом культурного отдела «Комсомольской правды» работает с ноября 1940 года.
Коллеги отзываются о нем как о
