Юноша сглотнул слюну.
— Ничего не хотел сказать, — ответил он.
— А зачем тут стоишь тогда? — не унимался широкоплечий, подходя к нему еще ближе.
— Уже не стою. Сейчас пойду.
Он попятился назад, но вдруг наткнулся спиной на штурмовика, стоявшего сзади с глупой ухмылкой.
— Э-э-э, нет, — сказал ухмылявшийся штурмовик. — Давай-ка поговорим, раз хотел что-то сказать.
Из толпы быстрым шагом вышел еще один парень в коричневой рубашке — высокий, с непропорционально длинными ногами и бритыми висками.
— Я его помню! — крикнул он, приближаясь к образовавшейся компании. — Это сын старого Шмуля из хлебной лавки на Метцер-штрассе!
— Ага-а-а, — широкоплечий присвистнул и скрестил руки на груди. — То-то я и думаю, что ты на жида похож.
Парень ничего не ответил. Глаза его забегали по сторонам.
— Точно жид! — захохотал штурмовик, стоявший сзади.
— Ах ты сволочь, — протянул широкоплечий. — Взвинчивали цены до небес, пока страна голодала, наживались на бедняках, а теперь стоит тут и слушает нас. Представляете себе? Наглая свинья!
— Свинья, — кивнул один из штурмовиков.
— Очень наглая, — добавил второй.
Длинноногий подошел к юноше вплотную, презрительно смерил его взглядом с головы до ног и проговорил:
— Кончилось ваше время, животные. Кончилось. Не будет больше твой папаша цены на хлеб задирать. Будете висеть на деревьях.
— Если не свалите отсюда поскорее, — добавил широкоплечий.
— Лучше валите отсюда всей вашей жидовской компанией, — сказал еще один. — Воздух без вас станет чище.
Я фотографировал.
— Будете висеть на деревьях, — повторил длинноногий. — Тебя повесят за шею. Вот за эту грязную еврейскую шею.
С этими словами он прикоснулся было пальцем к шее юноши, но тот резким движением ударил его по руке ладонью. Ошалевший штурмовик машинально отвесил ему мощную оплеуху, а затем дал пинка под зад.
— Парни, он тут выделывается! — крикнул длинноногий.
Штурмовик, стоявший сзади, тут же огрел юношу подзатыльником. Широкоплечий ударил его кулаком под дых: тот согнулся пополам и получил еще два подзатыльника.
— Тварь! — крикнул один из парней и с силой ударил юношу в лицо.
Он чудом удержал равновесие и попытался нанести удар в ответ, но ему заломили руки.
— Убирайся отсюда! — заорал широкоплечий и отвесил ему еще один удар кулаком в лицо. Из разбитой губы брызнула кровь.
Его толкнули сзади, кто-то поставил подножку, он потерял равновесие и свалился на землю. Его стали бить ногами.
— Эй-эй, перестаньте! — из толпы вышел крепкий мужчина тридцати лет. — Убьете еще! Успокойтесь!
Его слова подействовали на штурмовиков отрезвляюще, и они остановились над скрюченным на земле юношей.
— Сваливай отсюда, тварь, — сказал широкоплечий, плюнув на его пальто.
Когда они расходились, юноша все еще лежал на земле и стонал, держась за разбитое лицо. Его руки были в крови.
Я подошел поближе, навел на него объектив и сделал кадр.
После митинга штурмовики угостили меня пивом.
★ ★ ★ВЫПИСКА
Из протокола допроса подозреваемого в сотрудничестве с германской разведкой ██████████
От 17 июня 1941 г.
ВОПРОС. Как, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Гельмутом Лаубе?
ОТВЕТ. Да я ж его это… Всегда знал-то, а он меня на станции заприметил. Прямо-то на той станции и заприметил, да.
ВОПРОС. Вы общались? Какой характер носила ваша беседа?
ОТВЕТ. А я ж ему про Крым-то стал рассказывать, да… про бабку свою, она ж умная у меня и все письма читает, а я-то старый уже, и зрение ни к черту, да и читать-то, слышь, вообще не умею… А бабка умеет, да, она у меня как царица…
ВОПРОС. Лаубе говорил вам что-нибудь?
ОТВЕТ. Да куда ж ему! Уши развесил и слушает. Молодой же совсем, так пусть послушает старика, что ему говорить-то, не настало еще время его говорить, так-то. А он — слышь-ко — я ему говорю, а он слушает и слушает, и о своем чем-то думает, будто и не слушает ничего. Я ж ему это… он там поезд свой ждал, а я вижу, что скучает человек, так что б и не поговорить? Развлечь человека в дороге — милое дело. Вот помню, я до Архангельска поезд ждал, три часа на вокзале куковать пришлось, а я молодой был, ну вот как этот ваш Хельмуть, и ко мне дед какой-то подсел и как стал говорить, да заливал, как соловей…
ВОПРОС. Вы заметили что-нибудь подозрительное в его внешнем виде и действиях?
ОТВЕТ. Да что подозрительного-то, ну немец и немец, что ж я, германца не видал? Я их побил в свои годы-то, уу… Башка, знай, белобрысая, глазища серые с голубым, мутные, сразу видно, что не нашего неба. Морда худая, бледная, скулы — во. Ну чистый ганс! А глазки-то бегают, видать, совсем нервами тронулся, да оно и понятно, с такой-то работой. Я тут, слышь-ко, читал как-то книгу про шпионов этих. Ну, не я читал, а бабка мне читала, она ж у меня…
ВОПРОС. Он все еще спит?
ОТВЕТ. Дак конечно спит, куда ж он денется-то.
ВОПРОС. Что ему снится?
ОТВЕТ. А вот мы с вами и снимся.
ВОПРОС. Когда он проснется?
ОТВЕТ. Это ж ему до болотного сердца добраться надо, чтоб в Спящий дом попасть… Дело-то непростое, ой непростое. Да и зачем ему просыпаться, спал бы и спал, во сне всяко уютнее, да теплее, да роднее, да сон такой сладкий, да что-то я аж сам тут зевать начинаю.
ВОПРОС. Просыпайтесь. Мы подъезжаем к станции Калинова Яма.
★ ★ ★Время и место неизвестно
Почему опять Калинова Яма, почему опять просыпаться? Не надо просыпаться, нельзя опять раз за разом здесь просыпаться, чтобы снова проснуться, а потом снова, и снова, и снова. И как я заснул? Я куда-то
