— А кто это?
— Некий Баграмов Владимир Ованесович. Учитель физкультуры. Прекрасный человек!
— Ну и пиши: оппонент Баграмов, — заключила Тоша. — И давай заканчивать, я тут не могу до утра торчать. Кстати, ты таблетку принял?
— Еще раз про таблетку спросишь, пристрелю, — пообещал Крюков.
— Еще раз забудешь, я тебя сама придушу, — пообещала Тоша. — Принести?
И отправилась на кухню.
…Ира Шорина вышла из игры, но остальные участники увлеченно продолжали играть. Наташа Белодедова шла вдоль забора. На нее напал некто с бейсбольной битой. В несколько движений она обезоружила нападавшего и разбила ему голову его же битой, после чего убежала.
Марат Галимов зашел в ночной магазинчик, достал автомат и без лишних слов разнес все кругом. Подошел к кассе, выгреб всю наличность. Продавец в это время сидел на полу и трясся от страха. «И очень просто», — сообщил Марат и застрелил продавца.
Гоша Довженко, одетый в форму знаменитого клуба «Los Angeles Kings», выполнял буллит. Бросок! Но вратарь отбил. Тогда Гоша, не снижая скорости, врезался во вратаря, свалил его на лед и ударил ногой, стараясь попасть коньком по шее. Лед окрасился в красный цвет. Трибуны восхищенно ревели…
Кристина Суворова выбирала себе авто в виртуальном автосалоне. Машины на подиуме менялись одна за другой: причудливые кабриолеты, седаны ярких расцветок. Но капризную покупательницу ничто не устраивало. Но вот появился военный джип, обвешанный оружием. Покупательница решительно шагнула к нему, села за руль и стремительно выехала из салона, сбив нескольких прохожих.
Роман Худяков играл в казино. Вот он сорвал джекпот, и его оглушил звон льющихся монет…
Аня Мелкова исполняла стриптиз в ночном клубе…
Внезапно на экранах у всех участников возникла одна и та же надпись: «Alarm!» и в наушниках раздался голос Барковского:
— Внимание, «Спарта»! Завтра в одиннадцать — форум!
— Алё, гараж! — откликнулся Худяков. — Завтра же воскресенье!
Барковский оставил этот протест без внимания.
— Повторяю, — монотонно произнес он. — Завтра в одиннадцать форум. А сейчас всем немедленно покинуть Сеть.
На следующий день, в назначенное время, одиннадцатый класс в полном составе (кроме Юрова) собрался на облюбованном этаже недостроя. Все сидели на поставленных в квадрат скамьях, Барковский стоял в центре и держал речь:
— Я не говорю, что все должны удалить свои аккаунты в соцсетях. Просто нужно быть осторожнее, раз уж там за вами следят.
— Ладно, будем жить без «Контакта», — согласился Худяков. — Вон Юров вообще без компа живет, и ничего.
— Ага, живет и гноится, — откликнулась Суворова. — Давно надо было ему на комп сброситься, он же не виноват, что ему мамаша не может купить.
Тут Худяков услышал шаги и взглянул на лестницу, ведущую вниз.
— Ну надо же! — воскликнул он. — Вспомни дурака…
К ним поднимался Юров. Поднялся, оглядел одноклассников, сказал:
— Надо поговорить.
Встал в середину квадрата, туда, где до этого стоял Барковский. Помолчал немного, потом произнес:
— По-моему, вы все не догоняете, что происходит.
— А чё происходит-то? — откликнулся Довженко.
— Неужели что-то страшное? — Мелкова сделала круглые глаза.
— А тебе не страшно? — повернулся к ней Максим.
— А чего бояться? Полицейского этого?
— Полицейского тоже стоило бы, — кивнул Максим. — Он тебя сожрет и не подавится. И всех вас сожрет. Раньше бы вы ему не по зубам были. А теперь… Вы только думаете, что сильней стали. Вы сильно изменились.
— О чем ты, Юров? — спросила Кристина.
Он повернулся к ней. Надо же было с кого-то начать!
— Вот ты, Крис. Ты же раньше голову от учебников не отрывала, говорила, что тебе главное в МГИМО поступить, так? Тебя с этого не свернуть было. А сейчас что у тебя главное? «Спарта»? Коля твой?
— На учебу не влияет, — пренебрежительно откликнулась Суворова.
— А на тебя влияет. Ты такой стервой раньше не была. А ты, Худя?
Худяков не ожидал внимания к своей особе и оттого откликнулся агрессивно:
— А я-то чё?
— У тебя же свое мнение всегда было, а сейчас только тявканье какое-то. Не говоришь, а подтявкиваешь, как шакал.
Худяков сморщился:
— Ой, Макс, я тебя прошу, не надо только…
Его прервала Ирина Шорина. Звенящим голосом спросила:
— Ты чего пришел сюда, Юров?
Однако Барковский остановил ее:
— Погоди, дай ему сказать.
Максим повернулся к Ирине:
— Ой, Шорина заговорила. Правильно, ты теперь говоришь… Но знаешь, раньше, когда ты слово боялась сказать, ты другая была, не такая, как эти курицы…
Тут он кивнул на Суворову и Мелкову.
— А теперь ты такая, как все. А ты, Ань?
Максим развернулся к Мелковой.
— Раньше в тебе хоть что-то человеческое было, ты хоть ревела иногда, как настоящая девчонка.
Ане Мелковой так же не понравился «разбор полетов», учиненный Максимом, как раньше не понравился он Ире Шориной. И она так же резко спросила:
— Чё тебе надо, Юров?
— Мне надо, чтоб вы поняли, — ответил Максим. — С вами что-то случилось, а вы и не заметили.
И тут Барковский, который ощущал себя демиургом и хозяином этого маленького мира, решил вмешаться в ситуацию. Он подошел к Юрову, встал рядом с ним.
— Перевожу на нормальный язык, — с легкой улыбкой произнес он. — Это камень в мой огород, спартанцы. «Что-то случилось…» А когда? Когда Миша Барковский в класс пришел. Как говорил товарищ Аристотель тыщу лет назад…
— Две тыщи, даже больше, — послышался тихий голос Худякова.
Он не мог не поправить вожака — просто не мог.
— Ну, две. Так вот, он говорил, что событие — это то, после чего ничто не может идти, как раньше. Понимаете? Я пришел, и всему крышка. Аньку отец перестал по лицу бить, и она резко подурнела. Худя — шакал, потому что расхотел быть грошовым врачишкой. О Шорину теперь ноги никто не вытирает, а ведь могла бы стать примерной домохозяйкой, родила бы кучу карапузов какому-нибудь рабочему человеку, а он бы ее лупил по выходным — красота! Суворова
