Клементс сообщил Эндрюсу не только о том, кем на самом деле являлся его коллега, но и о его смерти. Само собой разумеется, Эндрюс был в шоке. Когда они начали совещание, он, казалось, мысленно был не с ними.
«Итак, – сказал Клементс. – Почему нас интересуют жёлуди?»
Макензи взяла у него пакет с уликами. Там находились шесть желудей, которые были изъяты из правого кармана брюк Уилла Альбрехта, и несколько фрагментов желудиной скорлупы. Потом она взяла в руки пакет, который принёс Эндрюс. В нём было пятнадцать желудей, которые он взял из шкафчика Уилла на работе.
Всего двадцать один жёлудь. Макензи надеялась, что хотя бы один из них сможет им помочь.
«Вы сказали, что он всё время перебирал их в руках, собирал в карманы или ковырял скорлупу, верно?» – спросила Макензи.
«Да, – ответил Клементс. – Наверное, он постоянно нервничал».
«У него всегда были жёлуди, – сказал Эндрюс. – Он постоянно поднимал их с земли. Иногда мне даже казалось, что он делал это неосознанно. Его карманы всегда были полны желудей. Он просто поднимал их с земли и чистил, словно собирался съесть. Мне это всегда казалось странным».
«Подобное компульсивное поведение свойственно тревожным людям или тем, кто пережил какую-то психологическую травму. Вот, что мне интересно… Мистер Эндрюс, как хорошо вы знаете парковый лес?»
«Не очень хорошо, если вы говорите о животных и реках, хотя думаю, что вы хотите узнать больше о желудях, я прав?»
«Да. Меня в особенности интересует один жёлудь из пакета, который отличается от всех остальных».
«Подождите, – сказал Клементс. – Неужели, мы сейчас будем заниматься тем, что изучать жёлуди? Я продолжаю считать, что мы уже раскрыли это дело. С расследованием… покончено. Мы взяли убийцу, и он покончил с собой. Я понимаю, к чему ведут ваши теории и дедуктивные приёмы, агент Уайт. Правда, я считаю, что это трата времени».
«Шериф, вы должны рассмотреть…»
«Нет, – ответил Клементс. – Нет, не должен. Я хочу спать, и мне всё это малоинтересно. Если хотите искать жёлуди в парке, пожалуйста, это ваше дело, но я больше не собираюсь тратить своё время на эти глупости, – он поднялся со стула, посмотрел на Макензи и направился к двери. – Вы можете и дальше проводить исследование желудей в этом зале. Я даю вам пять минут, а потом вынужден буду попросить вас уйти и не ввязывать в свои теории моих уставших подчинённых».
Он вышел из зала, оставив Макензи, Брайерса и Эндрюса в неловкой тишине.
«Ему бы на сцене выступать», – сказал Брайерс.
«Это точно, – согласилась Макензи. – Мистер Эндрюс, а вы что об этом думаете?»
«Я собирался сказать, что вряд ли смогу вам помочь, потому что мало что знаю о желудях, но в нашем парке работает агроном, который хорошо разбирается в ботанике. Если у вас есть вопросы о деревьях и семенах, то лучше него не найти».
«Как скоро я смогу с ним поговорить?»
«Я сейчас ему позвоню, – сказал Эндрюс, доставая телефон, – но должен вас предупредить – он слегка чудоковат».
«После того, что мы видели за последние несколько дней, чудики – это как раз те, кто мне нужен», – сказала Макензи.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Егерь, который изучал ботанику и сельское хозяйство, был пожилым мужчиной примерно шестидесяти лет. У него были густые усы и очки, линзы которых были похожи на донышки стеклянных бутылок. Его звали Берри Дамор, и он казался неуместно довольным, когда его вызвали на работу в шесть часов утра. Когда Макензи и Брайерс вошли в его кабинет, он уже сидел за компьютером. В руках Макензи держала пакетик с желудями, что принёс ей Эндрюс, и теми, что были изъяты из карманов Уилла Альбрехта.
«А, агенты Уайт и Брайерс, как я понимаю?» – сказал Дамор, когда они вошли.
«Да, – сказала Макензи. – Спасибо, что согласились встретиться с нами в столь ранний час. Не хочу показаться неблагодарной, но у нас очень мало времени. Если вы сможете нам помочь, то у нас появится возможность продвинуться в расследовании нашего дела».
«Конечно», – сказал Дамор. Он быстро очистил стол: убрал ноутбук, несколько книг, ручки и разбросанные по столу документы. Когда он закончил, на столе не было ничего, кроме небольшой лампы.
«Это те самые жёлуди?» – спросил Дамор.
«Да», – передавая их, ответила Макензи.
Дамор заглянул в пакет, по-мальчишески широко улыбнулся и высыпал двадцать один жёлудь на стол. После этого он быстро разложил их по кучкам и рядам. При этом он поднял глаза на Макензи и спросил: «Что мне искать?»
«Я заметила, что в пакете с уликами был один жёлудь, который отличался от всех остальных, – сказала Макензи. – У него была другая форма, и сам он был немного другого цвета. Я подумала, что вы могли бы сопоставить жёлуди с районами леса, где были найдены тела. Ещё я бы хотела знать, есть ли среди желудей те, что кажутся вам отличными от остальных».
«Я нахожу почти невозможным помочь вам по первому вопросу, – сказал Дамор. – Большинство этих желудей с белых и каштановых дубов, а они и лавролистные дубы составляют почти восемьдесят процентов желудоносных деревьев парка «Литтл Хилл». Я могу сказать почти с полной уверенностью, что их можно найти на каждом их мест убийств».
«Хорошо, – сказала Макензи. – Вы говорите, что белые, каштановые и лавролистные дубы здесь широко распространены. Вы не находите ничего странного в собранных вами группах желудей?»
Дамор указал на кучку из трёх желудей, которую он отложил в стороне. Макензи была уверена, что один из них был точно таким же, как тот, что она нашла в пакете с вещдоками, тот, что показался ей подозрительным.
«Как вы видите, один из них слишком старый, чтобы можно было сделать безошибочное заключение, – сказал Дамор, – но я думаю, он принадлежит тому же дереву, что и два других. Это жёлуди болотного дуба. Они отличаются цветом, толстой кожурой и её твёрдостью в районе шляпки. Насколько мне известно, болотные дубы не
