Пробил полдень 17 апреля 2047 года.
Держа под левой рукой кролика и сувенирный пакетик с женским парфюмом в правой, Виктор тронулся с места одновременно с небольшой толпой брюссельцев, когда на светофоре динамично зашагал зелёный человечек. Он стоял где-то позади двух десятков горожан и от зебры его отделяли считанные метры.
– Что там? – спросила Джоана, облокотившись рукой о край двери у пассажирского сидения в ожидании, пока на светофоре загорится зелёный. – Эй, Пабло.
Высунув голову из окна, Пабло смотрел куда-то назад в направлении многочисленных офисных зданий. Что-то определённо привлекло его внимание. Джоана понятия не имела на что так уставился её оператор. Обзор ей преграждал высокий фургон, пристроившийся позади их арендованного седана.
– Пабло – Джоана дёрнула напарника за его руку, свисавшую на руле. – Зелёный. Поехали.
Едва Пабло повернул голову обратно, включил первую передачу, надавил на газ и автомобиль тронулся с места, когда в боковом зеркале заднего вида он увидел, как из того офиса, на фасад которого он смотрел секундой раньше, начали в панике выбегать люди. Движение толпы сопровождалось громкими истеричными криками. Что-то их заставило вылетать на улицу. Кто-то вылетал в буквальном смысле, приземляясь на твёрдый асфальт, стирая в кровь свои лбы, ладони и колени.
– А-А-АХ! – досадно издал Пабло. – Заснять бы – с некоторой обидой произнёс он, продолжая смотреть то на перекрёсток, который они медленно пересекали, то в боковое зеркало.
Через некоторое время из офиса стали выбегать андроиды. Они молотили людей, которые для них были как огромное стадо овец для пары волков. Представитель человеческой расы был на каждом шагу. Надо было только протянуть свою стальную руку, и жертва – в ловушке.
Подъезжавший к перекрёстку с левой стороны автобус как-то подозрительно продолжал сохранять скорость, не смотря на красный сигнал светофора. Когда его бампер уже оказался за ограничительной полосой, за лобовым стеклом стали более ясными мелькающие фигуры метавшихся по салону пассажиров. Водитель, а точнее его тело, откинулось на сидении с трещиной в затылочной части черепа. Его голова свисала внутри кольца над центром руля, а по волосам неторопливо во все стороны растекался сгусток крови, постепенно разраставшийся до ручья, чтобы в скором времени превратиться в тёмно-багровую лужу на дне автобуса, которое может заменить потолок или какая-нибудь из двух боковых сторон кузова в зависимости от того, как перевернётся автобус после череды столкновений. Андроид с серийным номером КМ76—528.77 – единственный киборг на борту наземного лайнера, – который изначально должен был дождаться нужной станции, сойти и передать своему хозяину таблетки, которые тот забыл дома. Но как только часы пробили полдень, пластмассовый пузырёк с голубенькими колёсиками упал на пол, и старую команду сменила новая – «ЖИВЫХ НЕ ОСТАВЛЯТЬ». Пока ходовая часть автобуса зажила своей жизнью, КМ76—528.77 начал тотальную чистку по всему салону.
Один из пассажиров – худощавый мужчина лет сорока – после встречи с лапами киборга пролетел половину салона и приземлился прямо на плечи водителя, и его нога сдвинулась с места ещё на пару сантиметров. Педаль газа прижалась чуть ближе к полу. Стрелка на спидометре поползла вверх. Тяжеленный автобус на скорости семьдесят два километра в час протаранил седан со стороны водителя, где сидел Пабло.
Протащив автомобиль несколько метров, автобус продавил ещё семь машин, которые послушно выстроились в два ряда на противоположной стороне перекрёстка, и терпеливо дожидались зелёного сигнала.
Кролик выпал из рук Виктора вместе с тем грохотом разбивающихся машин, что заполнил улицу. В этом грохоте потонули звуки шелестящей упаковки, которая окутывала игрушку, предназначавшуюся Елене. Стеклянный пузырёк с ароматным женским парфюмом разбился на две части столкнувшись с краем дорожного асфальта, когда Виктор успел сделать полшага перед тем, как его ноги замерли. Вытекшие из пузырька женские духи заполнили нежно-розовую упаковку, и склеенная со всех сторон плёнка сохранила парфюм внутри, весь до последней капли.
В гуще разбегающихся горожан Виктор помчался к смятой перевёрнутой легковушке, внутри которой находилась девушка. Она кричала. Кричала, как могла. Её нескончаемый наполненный тяготеющим страхом вопль отчётливо доносился до Виктора. Он подбежал и несколько раз дёрнул за дверную ручку, но та не поддавалась. Замок заклинило. Он достал из куртки пистолет Макарова и рукоятью выбил полуоткрытое окно, осыпавшееся на тротуар. Виктор вернул пистолет в кобуру, затем просунул в салон голову и обе руки, аккуратно обхватил девушку вокруг подмышек и потащил наружу.
Покидая кузов автомобиля с чужой помощью, она отчаянно пыталась вырваться из спасительных объятий Виктора, стремясь вернуться обратно, и изо всех сил, почти разрывая свои связки в горле, выкрикивала одно единственное слово. Это слово – имя:
– ПАБЛО! ПАБЛО! ПАААБЛООО! БОЖЕ, НЕТ! ПАБЛО! – затем последовал прерывающийся хныкающий, но столь же громкий голос, который исходил при крепко зажатых от горя веках – НЕ… Е… ЕТ! ПА… А…А… БЛО… О!
Они с Джоаной никогда не пристёгивали ремни. Она чудом выжила благодаря сработавшим подушкам безопасности. Но у Пабло шансов не было никаких. Дверь с его стороны была продавлена настолько, что она целиком вошла внутрь, и её металлические фрагменты вонзились в плоть оператора, а его голова при столкновении резко ударилась о переднюю часть кузова автобуса, а за мгновение до этого проломила окно. Вся левая половина головы Пабло была обезображена до неузнаваемости. В левой половине его лица, в этой неразборчивой смеси из костей, кожи и крови, трудно было разглядеть, кому принадлежат эти перемешанные ингредиенты.
Кто-то явно пережрал слабительного – подумал Лоран, стоя перед писсуаром и слушая звуки чьих-то испражнений из кабинки.
Он стряхнул пару раз, застегнул ремень на джинсах, в очередной раз от души почесал в паху и направился к умывальнику. Сначала он уставился на кран с автономной тепловой активацией подачи воды. Затем он бросил взгляд на металлический бочок на стенке между двумя раковинами, заправленный жидким мылом с клубничным ароматом. Его глаза снова опустились на кран, на раковину. Он посмотрел на свои ладони, зависшие над слегка пожелтевшей белой раковиной и спросил себя: «На хрена?». Лоран не понимал зачем ему мыть руки после туалета. Он никогда этого не делал. Разве что, если после этого он собирался есть. Если поел, к чему мыть руки? И от чего их мыть? От следов собственного придатка? Он так и не понял, с чего это вдруг его потянуло к раковине. Долбанный Гаспар! Его приколы заставили Лорана серьёзно задуматься над тем, что он мог что-нибудь подцепить от тех двух тёлок, которым позапрошлой ночью показывал, как выглядит рай на земле. Теперь эти мысли не давали ему покоя. Лоран не мог ни на чём сфокусироваться. Каждая очередная мысль прерывалась страхом о необходимости посетить венеролога.
Он посмотрел на зеркало прямоугольной формы над раковиной. Перед ним стоял тридцатилетний парень в синей футболке, серой ветровке и чёрной шапке в форме забавного чулка. Ему так и хотелось спросить у того парня, по ту сторону зеркала: «Где были твои мозги?». Видимо, они находились в том месте, где он всё утро чешет. За последние четыре года Лоран ни разу не прибегал к резиновым предохранителям. Он был уверен, что если даже «снаряд» не удастся вовремя сбить с курса, то с большой долей вероятности выстрел будет произведён «холостыми». Он заботился о ликвидации девяти месячных последствий, но не задумывался над тем, что без компьютерного антивируса вставленная в USB-вход флэшка может подхватить какую-нибудь заразу. Эту немудрёную технику безопасности он тщательно соблюдал во время работы за компьютером, но только не в постели.
После того, как Лоран, стоя перед зеркалом, определился со своими планами на вторую половину дня (а он определённо планировал посетить венерологическое отделение больницы), он вышел из туалета, направляясь по небольшому коридору, минуя пожарный выход. Зал с посетителями и коридор отделяли две одинакового размера пластиковые двери с круглыми окошками на уровне лица. В этот момент за дверьми раздался звук разбившейся ни то чашки, ни то тарелки. На счастье. Затем ещё несколько таких же звуков. Сколько же счастья привалило?
С опущенной головой Лоран
