На глазах Джоаны и Сары скопились сгустки слёз. Стоило Виктору сказать о надежде вновь встретить свою семью, как Абдул проникся его словами, а в конце прикрыл веки, и мысленно помолился тому, чтобы эти слова стали пророческими. Лоран счёл речь красивой и вдохновляющей на то, чтобы с ещё большей решительность и рвением отправиться в бой и завершить начатое.
Теперь этот стол стал не просто трапезой. Все придали этому моменту особое значение. Сделать так, чтобы каждый день собираться за таким столом и принимать гостей – это стало первым, за что был поднят тост. Осуществив план, всё шло бы именно к этому.
Когда животы были наполовину заполнены, застолье начало приобретать все остальные присущие ему черты. Шли разговоры на самые разные темы. После двух сот грамм коньяка Лоран поведал о том, как однажды почти устроился специалистом по информационной безопасности в филиал одного из крупнейших банков на территории Франции. Ему помешало отсутствие диплома. Впрочем, он просто так этого не оставил. Отказ компании он воспринял как личное оскорбление. Да как они вообще посмели!? Сто пятьдесят три взломанных пароля на частных компьютерах, бессчётное количество проникновений в личные файлы телефонов голливудских знаменитостей, испанского монарха и премьер-министра Италии, двести семнадцать взломанных банковских счетов, несанкционированный вход в сеть пентагона, кража засекреченных файлов с сайта Агентства национальной безопасности США, четыре привода в отделение полиции Парижа. Да с таким послужным списком прямая дорога в международные кибервойска. И чтобы наказать этих зазнавшихся двуличных проклятых бюрократических тварей, Лоран тем же вечером взломал центральный сервер того самого банка и заблокировал работу электронного сервиса на трое суток. В результате его стараний акции банка упали на восемьдесят шесть пунктов.
Джоана пересказывала один из самых запомнившихся случаев в её карьере, которой скорее походил на типичный анекдот:
– Мы с оператором были в Багдаде. Значит, сидим мы в закусочной, как из одной торговой лавки вылетает мужик с ножом в правой руке, – водя рукой по собственному телу – весь в крови. Лицо, голова, балахон – всё в крови. Руки в буквальном смысле по локоть в крови. С кончика ножа всё капает, а он развернулся в сторону лавки и этим ножом ещё и размахивает перед собой, и что-то орёт. Из лавки выбегает ещё три-четыре мужика. И те все в крови. Так вот, я кричу оператору «Пабло! Хватай камеру!». Мы как психи понеслись снимать происходящее. За десять месяцев работы в горячей точке мы насмотрелись на теракты. Но чтобы поножовщина? Рейтинги канала уже были у меня перед глазами. И что вы думаете? Оказалось, что мужик с ножом резал барашка для жертвоприношения, а те напали на него, потому что он не аккуратно сделал надрез и всех забрызгало кровью.
Смех окутал застольную атмосферу.
– … Да. А ведь всё выглядело так убедительно. Даже военные прибежали с автоматами и начали укладывать всех мордой в асфальт, пока не узнали в чём дело.
Забавный случай вспомнила и Сара:
– Я как-то выходила из операционной, и у меня халат тоже был запачкан кровью больше, чем обычно. В коридоре меня встретил коллега по отделению. Всё, что он смог мне сказать, это «Ты там что, решила теперь не лечить, а добивать пациентов».
Смех за столом усилился, а Сара продолжила:
– Потом он ещё добавил «И тебя ещё признали врачом месяца в отделении. Куда только катится медицина?».
Все эти забавные рассказы из жизни каждого заставили Абдула вспомнить один анекдот:
«Привезли в тюрьму новую партию заключённых. Поголовье было самым разнообразным: христианин, мусульманин, еврей, белый, негр, азиат, латинос, реалист, фантазёр, знаток, дегенерат. В общем представители всех слоёв общества. Сажают всех вместе в одну камеру. Значит, стоят они с постельным бельём, и вдруг фантазёр говорит:
– Я чур сплю на верхней койке.
А у него все сразу спрашивают с чего вдруг, и он отвечает:
– Так меня никто не будет отвлекать от раздумий.
Потом реалист обращается к негру:
– Эй, афро, к окну чтобы не подходил.
– Это ещё почему?
– Потому что походы в солярий теперь мне не светят, а ты итак весь в шоколаде.
– Да я и не претендую – спокойно ответил негр.
Еврей говорит христианину:
– Давай заключим выгодную сделку: я тебе своё полотенце, а ты мне подушку и матрац.
И тут христианин протягивает ему матрац с подушкой и говорит:
– Прими это как дар мой, ибо, следуя писанию священному, возлюблю я ближнего своего.
Белый обращается к знатоку:
– Как ставят кровать по Фен-Шую?
– Голова и ноги не должны быть направлены к двери или окну.
Белый тут же схватился за нары и развернул их на девяносто градусов.
Затем латинос спрашивает у дегенерата:
– Ты не против, если я буду на верхней койке?
– Только если кокс не будешь долбить и самбу не станешь отплясывать.
– Тогда по рукам.
Мусульманин, стоя на коленях, молится, и тут к нему подходит белый:
– Друг, а ты не боишься простудиться на сыром бетоне?
Мусульманин отвечает:
– На всё воля Аллаха.
По среди камеры стоит азиат, чешет в затылке и говорит:
– Да уж, места маловато. С нунчаками не потренируешься.
И тут в камеру врывается какой-то профессор в очках и белом халате, весь на взводе и как начинает кричать:
– Вы что творите! Да я уже двадцать лет исследую межкультурные конфликты! Теперь из-за вас вся диссертация коту под хвост!».
Один лишь Виктор не рассказывал никаких весёлых историй, предпочитая слушать и просто растворяться в этой абсолютно беззаботной манящей атмосфере, уносящей далеко от мира тревоги, горя и насилия.
– У меня как-то был пациент, – рассказывала Сара – не помню точно, но где-то лет шестидесяти. Он начал жаловаться на боли в спине. Ходил с трудом. Мы просканировали его на МРТ, сделали кое-какие анализы, и выявили внутренний кровоподтёк на позвоночнике. К тому времени как раз одна фармацевтическая компания получила сертификат и начала выпускать препарат для таких травм, чтобы не доводить дело до операции. В половине случаев с такой формой внутренней гематомы срабатывают лекарства и можно обойтись без хирургического вмешательства. А он именно этого и боялся. Но поскольку шансы обойтись одними таблетками и уколами были пятьдесят на пятьдесят, я сказала ему прийти на повторное обследование через пару недель. Папка с результатами повторного обследования приходит на мой компьютер. И ровно в этот же момент он заходит в кабинет, и заходит как-то не слишком бодро. И я решила пока не заглядывать в папку. Он присел напротив меня. Я спросила: «Как поживаете Мистер Досс?». – Испытав мимолётный смех, Сара продолжила – Он говорит, что всё нормально. Что гематома больше не беспокоит. А я смотрю он глазами-то хлопает, слюну глотает. Думаю, ну точно брешет. И я ему такая: «Мистер Досс, ну зачем вы врёте своему доктору?». Он возмутился. Сказал таким дерзким тоном: «Кто я по-Вашему? Мальчишка? Я взрослый человек, и мне не до вранья». Я открываю папку, смотрю все снимки, все анализы. А там изменений ноль. Сообщаю ему о результатах и тут же говорю: «Так ведь взрослые не боятся пустяковых операций». Его лицо надо было видеть. Первое, что он сказал: «Да ладно вам, доктор Шоу. Какая-то маленькая шишечка».
За этим последовала очередная порция хохота, а у некоторых даже со слезами.
Супермаркет ничуть не напоминал бункер. Большая коробка из металлического каркаса, отделанная метало-пластиком – и только. Он не имел ни малейшего шанса устоять перед нападением толпы киборгов. Но он уже третью неделю сохранял за собой статус мирного пристанища для группы отважных людишек.
Они дождались очередного скопления облачных масс, преградивших путь солнечным лучам к земле.
В арсенале, помимо горы огнестрельного оружия, всё также имелся
